Я собирала вещи в сумку и ощущала дрожь во всем теле. Документы на выписку были уже у меня, осталось только сделать перевязку. Я почему-то волновалась, даже не могла понять причину. Вроде надо радоваться – поеду домой, там дети, там Даниил…

– Маш, идем, перевяжемся! – в дверь заглянула перевязочная сестра Иринка.

Меня в отделении только по имени и звали, даже не знаю, откуда это пошло. Я перезнакомилась со всеми девчонками, да и немудрено – дольше меня в этом отделении никто не лежал.

В перевязочной уже был мой доктор, улыбнулся ободряюще, пока я ложилась на стол:

– Ну, домой? Соскучилась, наверное?

– Конечно. Я ведь с младшей дочерью вообще не разлучалась, она совсем маленькая еще.

– Ну, теперь все в порядке, будешь гулять со своей девочкой, сил набираться, – проворно орудуя инструментами, говорил доктор. – Так… ну, тут все хорошо, пусть сухую повязочку муж кладет раз в день, и все.

Я боялась даже подумать о том, что придется продемонстрировать Даниилу то, что осталось на месте груди. Собственно, вот и причина моего нервного состояния – я боялась ехать домой, боялась наступления ночи, момента, когда муж увидит меня без одежды.

…Я стояла в холле больницы, прислонившись к стене – сесть было некуда, все скамейки и стулья заняты пациентами и их родственниками. Наконец в дверях показался Даниил с букетом, бросился ко мне:

– Машуля, ну, что ты вышла так рано? Я бы позвонил!

– Я больше там не могу. Поедем скорее домой.

Он подхватил с полу мою сумку с вещами, сунул букет мне в руки и под локоть повел к выходу.

Все таяло, сапоги проваливались в лужицы, чуть затянутые льдом, рыхлый снег выглядел неприглядным и грязным. Машина тоже была заляпана почти до крыши, и Даниил сам открыл мне дверку, чтобы я не испачкала руку.

Кинув сумку на заднее сиденье, он сел за руль и запустил двигатель, но потом притянул меня к себе и поцеловал:

– Господи, Машка, как я соскучился… Наконец-то все кончилось, едем домой, там Маруська с твоей мамой. И Юля обещала пораньше, я ей звонил.

– Маруська, наверное, изменилась, да?

– Я не замечаю – каждый день ведь вижу. Но улыбается как-то по-другому, да и голову хорошо держит.

Данька вздохнул, погладил меня по щеке, взял мою руку и прижался к ней губами:

– Оказывается, я без тебя совсем не могу, Машка… Дома так пусто, особенно ночами. Протянешь руку – а рядом никого нет.

Вот это пугало меня все сильнее – необходимость оказаться рядом с ним, в одной постели, необходимость демонстрировать ему себя, такую…