Стражник кинулся следом за ним в калитку соседнего двора, но женщина из последних сил уцепилась за гимнастерку казака…

Галимэ знала, куда ведут ее, но ни один мускул не дрогнул на спокойном, словно выточенном из самшита, лице женщины. Неожиданное ощущение своей собственной силы выпрямило ее усталую спину.

Наверное, они очень боятся, раз избитую, измученную женщину ведут пять здоровых, вооруженных мужчин. Если бы сейчас ее видел Ахмет!.. Она тяжко вздохнула и подняла глаза. «О алла, благодарю тебя за него. Но, видно, я очень прогневила тебя, раз взамен ты требуешь мою душу».

И словно бросая вызов своему богу, перед которым она трепетала всю жизнь, Галимэ гордо подняла голову: «Я готова».

ЛЕСНИЧИХА

ЛЕСНИЧИХА

Главный агроном Багарякской РТС Михаил Петрович Серебряков, когда приезжал в Огневское, всегда останавливался в лесной сторожке у Карповых. С ними он познакомился два года назад, по приезде в РТС, где работали оба сына лесника.

Дом лесника стоял на самом берегу озера Большой Куяш. Серебрякову нравилось озеро — тихое, спокойное, поросшее по берегам камышом. А самое главное — в нем водились караси. И Михаил Петрович и Карпов любили на зорьке посидеть с удочкой у воды и с каким-то особым азартом ждать, что вот-вот дрогнет поплавок, и на леске блеснет в первых лучах солнца тяжелая, словно слиток золота, рыба.

Пожалуй, эта страсть больше всего и сдружила их.

И сегодня Михаил Петрович остановился у Карповых. Приехал он уже вечером. После зноя июльского дня и беспрестанной ходьбы по участкам у агронома невыносимо ныли ноги.

Мягкий сенник, брошенный лесничихой прямо на чистый пол, сулил приятный отдых, и Серебряков лег тотчас после ужина.

Добела выскобленные полы и крашеные лавки, рушники над рамками с фотографиями и кисейные занавески на окнах навсегда впитали в себя запах леса и болот, запах трав, которые летом собирала хозяйка. И когда Серебряков вспоминал Карповых, то прежде всего вспоминал этот тонкий, нежный запах.

Спать не хотелось, было приятно полежать, расслабив усталые мышцы, ощущать свежее, прохладное дыхание озера и думать о жене и Кирюшке, которые должны вот в августе приехать к нему на целый месяц.

Внезапно скрипнула дверь. Из освещенной кухни, где у печки возилась лесничиха, в горницу просунулась седая голова Тихона Саввича.

— Спишь, Петрович? — тихонько окликнул он.

— Нет, нет! Заходите. — Серебряков любил беседовать с Карповым: старик хорошо знал жизнь и умел о ней рассказывать.

Осторожно постукивая деревяшками, Тихон Саввич подполз к сеннику и, отогнув простыню, примостился с краю.