Гляжу, а там, где Вера Мендич лежит — снег красным забрызган. Я даже не поняла сначала, что это. Подумала, может, краску кто пролил случайно, когда разметку наносил. Хотя какая тут краска? Разметка совсем другого цвета.

И тут, как молния, меня поразила догадка — это пятна крови. Самой настоящей крови. У Мендич кровь изо рта пошла. Сама она лежит, на вопросы тренера не реагирует, хрипит только. Глаза закрыты по-прежнему, а лицо бледное, как снег вокруг неё. Шапочка её на затылок сбилась, волосы в беспорядке по снегу раскидались.

Подбежал спортивный врач, поднял у Мендич руку, пульс стал прощупывать. А она не реагирует совершенно. Так и лежит без малейшего движения. Врач тотчас полез в свой чемоданчик, извлёк шприц, набрал лекарство, сделал укол в руку.

Не по себе мне стало от увиденной сцены. Забыв про усталость, которая толком ещё не отступила, я сняла лыжи и потихоньку, пошатываясь, начала выходить вдоль ограды из финишной зоны, бросая короткие взгляды в сторону лежащей на снегу Веры Мендич.

— Ну что, Светка, жива-здорова? — встретил меня стандартным вопросом Геннадий. — Давай, надевай быстро курточку, не мёрзни! — он подал мне пуховик. — Света, не спи! А то ещё простудишься, а у нас эстафета послезавтра. Куда же мы без тебя?

Я передала Геннадию лыжи и надела куртку.

Мендич в это время уже подняли и аккуратно выносили из финишного городка. Глядя на эту сцену, нельзя было остаться равнодушным: тренер нежно несёт на руках свою воспитанницу, которая так и не пришла в сознание. Голова девушки бессильно откинулась назад и покачивается из стороны в сторону в такт шагам тренера.

Фотографы, как надоедливый рой мух, забегбли то слева, то справа, толкая друг друга и не прекращая стрекотать затворами аппаратов. Служба охраны без особых церемоний отпихивала особо прытких в сторону, но помогало это мало. Нашли-таки себе тему для сенсации. Как они меня раздражали в такие моменты. Ведь видят же, что человеку по-настоящему плохо. Уж лучше бы помогли чем. Нет, пользы от них никакой, бегают вокруг да на кнопки своей аппаратуры давят, кадры сенсационные сделать всё пытаются. Схватила бы я прямо сейчас лыжную палку и по их бесстыжим головам прошлась, чтобы мозги хоть немного на место встали. Каждому бы досталось, никто не ушёл бы безнаказанным.

— Что с ней? — попробовала уточнить я, надеясь, что Геннадий Андреевич хоть что-то знает о состоянии лыжницы из Словении.

— Я не знаю точно, — пожал Геннадий плечами. — С рёбрами у неё что-то. Говорят, при падении не то три, не то четыре ребра себе сломала.