После того как Феликс оставил должность генерального директора, отношение к нему коллектива стало заметно демократичней.

— Феликс Евгеньевич в городе. Подъедет позже, — сухо пояснил Рафинад и постучал карандашом по столу: — Вернемся ко второму вопросу… Кстати, Инга Михайловна, раз уж вы вернулись на фирму…

— Так это из-за меня в кабинете такая долгая пауза? — прервала Инга.

— Нет, мы слушали выступление коменданта города. Поэтому все сюда и собрались, — Остроумов утер платком лоб. — Это и был наш первый вопрос.

— И как вы относитесь к первому вопросу? — не унималась Инга.

— Бороться и умереть! — иронично воскликнула секретарь Зинаида и салютом вскинула бледный кулачок.

Тиша поднял пепельную мордаху и коротко тявкнул, чем вызвал общий смех.

Юрисконсульт Ревунова, пользуясь ситуацией, отыскала взглядом сына Фиму и спросила: погасил он фитиль в газовой колонке или забыл, как вчера?

— Галина Кузьминична, ай-яй-яй… Всему миру фитиль подожгли, а вы с газовой колонкой, — не удержался Платов.

— Мой мир, Виктор Степанович, — это моя газовая колонка, — Ревунова вертела в руках сигарету.

— Осторожней в выражениях, — ухмыльнулся Платов. — Аполитичность — тоже позиция, Галина Кузьминична. Придет новая власть и сменит календарь девяносто первого года — на тридцать седьмой. По декрету, по просьбе трудящихся.

Рафинад вновь постучал карандашом о стол.

«Осунулся, похудел, — подумала Инга. — Конечно, не спал ночь. Наверно, и я выгляжу не лучшим образом… Или он просто испуган?! Да, да, он испуган и нервничает, — сердце Инги затаилось. — Неужели все это йе игра… он, Рафаил, и вправду ее муж, самый близкий и родной человек?!»

Она не принимала свое замужество — да какое, к черту, замужество? Отношения, — они ведь не регистрировались, у них не было свадьбы, они не носили колец, — она принимала их отношения как игру, как овладевшую ими блажь. Оказывается, Рафаил и вправду ей дорог, без всякой свадьбы, без отметки в паспорте. И отношения эти есть не что иное, как истинное слияние душ… Предчувствие рока, витавшего над Рафаилом, желание Инги отвести этот рок, что толкнуло когда-то Ингу навстречу Рафаилу, со временем сгладилось, исчезло, обнажив постоянное влечение. А сейчас она поняла, что любит этого сероглазого, светловолосого мужчину. И хочет ему помочь. Хочет как-то скрыть от чужих взглядов его испуг и растерянность. А может быть, ей одной кажется, что он подавлен?! Только перешагнув черту особой близости, видя уплывающие в ночной сутеми глаза, слыша сдавленные стоны высокого блаженства, можно быть уверенным, что видишь то, что не видят другие. Дай Бог, чтобы это было так, чтобы никто, кроме нее, не заметил его испуг и растерянность…