Внезапно в густую, тупиковую тишину кабинета сверчком проник звук радиоприемника, идущий из глубины коридора. Звук стремительно нарастал…

— Послушайте, послушайте! — выкрикивал экспедитор из транспортного отдела. — Это повторение. Указ Президента России. «Свобода» передает, послушайте.

Экспедитора пропустили в кабинет. Бережно, словно боясь расплескать звуки, экспедитор переступил порог, держа над головой японский транзистор.

«…В связи с действием группы лиц, объявивших себя Государственным комитетом по чрезвычайному положению, постановляю. Считать объявление комитета антиконституционным и квалифицировать действия его организаторов как государственный переворот, являющийся не чем иным, как государственным преступлением…»

Кто-то встал и тихонечко пододвинул стул под тощий зад экспедитора. Но тот, качнув головой, отказался и стоял важный, словно именно он, младший экспедитор транспортного отдела, и есть Мессия, явления которого ждал кабинетный люд.

«Действия должностных лиц, — вещал крохотный японский транзистор, — исполняющих решения указанного комитета, подпадают под действия Уголовного кодекса РСФСР и подлежат преследованию по закону, — голос сделал паузу и заключил: — Настоящий указ вводится в действие с момента его подписания. Президент РСФСР — Борис Ельцин. Москва. Кремль. 19 августа 1991 года».

Раздались аплодисменты. Начались они от Инги. Доброта и расположенность незримым обручем охватили всех, кто сидел в кабинете, кто стоял в коридоре. Спаниель Тиша самозабвенно лаял, увертывая шерстяную мордаху от строгой руки хозяина, Толика Збарского. Гордый аплодировал вместе со всеми. Улыбался и что-то говорил. Он искренне радовался. Преданный служака системы, Семен Прокофьевич Гордый сейчас аплодировал… определенности.

— Что, Семен Прокофьевич?! — воскликнул Рафинад. — Теперь-то поведете воинов на защиту законной власти, к Ленсовету? — и хитро поглядел на Гордого.

Тот пожал плечами.

— Не волен, Рафаил Наумович. Не удел-с, — ернически ответил Гордый.

— А это мы исправим! — быстро подхватил Рафинад. — Зиночка, анулируйте приказ в первом пункте. Второй оставим, как есть… Так что не отвертитесь, Семен Прокофьевич, быть вам воеводой от «Кроны» — боковым зрением Рафинад видел, как заострилось лицо Чингиза.

— Кроноводом! — Платов вытирал обильный пот со лба. — Все только начинается… Неспроста наши радиостанции молчат. Или передают музыку Чайковского. Спасибо «Свободе», что она у нас на подхвате, как вы думаете, Семен Прокофьевич?

Гордый согласно кивнул. Гладкий его черепок сиял, подобно медному шлему римского воина.