— А вам желательно кто? — Рафинад боком присел на подоконник и придвинул телефон.

— Нам один черт. Хоть белые, хоть красные. Все равно, как живем, так и будем жить. Потому как мы не Германия и не Япония. Мы великая Россия, — произнес тот, кто в очках.

Рафинад набрал номер домашнего телефона. Длинные гудки вызова убаюкивали. Он слушал гудки в полудреме, еще бы — вторые сутки не спит.

— Курить есть что, гость? — спросил тот, в кепаре.

— Найдется. — Рафинад положил трубку, достал пачку «Мальборо» и стукнул по донцу коробка, выбивая сигарету.

— О… наша марка, — одобрил очкарик. Он положил домино и вытянул сигарету. — Были когда-то такие папиросы, «Наша марка».

— Когда-то и рыба была в магазинах, — ответил тот, в кепаре. — А сейчас только полки для мышей.

— Берите, берите, — Рафинад протянул и ему пачку. — Огня нет.

— Огонь у нас свой, — проговорил третий, присоединяясь. Игроки оставили домино и закурили.

— Что хочет новая власть? — Очкарик в наслаждении прикрыл глаза.

— Новая власть хочет, чтобы каждый работяга дымил такими сигаретами, а не стрелял бычки у мусорной тумбы. Вот что хочет новая власть.

Рафинад вновь набрал номер домашнего телефона. И вновь безответные гудки вызова. Странно, мать должна быть дома.

— Вы тут работаете? — спросил Рафинад. — Или тоже из добровольцев?

— Работаем, — ответил очкарик. — Паркетчики мы. Паркет набираем в кабинете. Узорный.

— Так у вас редчайшая профессия, — подластился Рафинад.

— Ну, — согласился тот, в кепаре. — А «Мальборо» куришь ты.

— Не прибедняйся, — осадил очкарик приятеля. — Пил бы меньше.

Вскоре Рафинад узнал, что мастера трудились над паркетом ротонды перед бывшим кабинетом Александра II. Что их согнали с рабочего места в эту комнату, а ведь могли бы огородить часть пола ротонды и класть свой паркет, никому не мешая. Что паниковать-то, людей с рабочего участка сгонять, когда у них обязательства, надо к сроку закончить паркет. Чья там власть придет — все равно паркет нужен. А главная обида в том, что их не пускают в комнату, где они хранили рабочий инструмент, — мол, работы нет, инструмент не нужен. Поставили кругом жесткий контроль, муха не пролетит, куда там пройти рабочему человеку — своих чуть ли не ощупывают…

Рафинад сочувственно кивал — действительно, люди спокойно работали, никому не мешали, и на тебе!

— Ты мне скажи, — проговорил очкарик, вытягивая вторую сигарету. — По какому такому праву мэр забрал себе царский кабинет, а? Что он, наследный прынц? Понимаю, при коммунистах… там произвол и прочее. Но ты себя демократом считаешь! А ведь вроде толковый мужик.