— Что ему, в дворницкой сидеть? — не удержался Рафинад, испытывая симпатию к мэру после сегодняшнего дня. — Иностранцев принимает, делегации всякие.

— Ну и что?! — взвился тот, третий, молчавший до сих пор. — Иностранцев пусть принимает в кабинете царя, пожалуйста, без упрека, пусть глядят на красоту. Но самому-то зачем там сидеть, по какому праву?! За это мы голосовали, глотки драли, чтобы он из царского окна… Или те же депутаты! Такую свару устроили, когда комнаты царские под кабинеты свои делили. Чуть ли не поубивали друг дружку без всякого гекачепе. Как при коммунистах был беспредел — гостей на свадьбах из царской посуды потчевать, — так беспредел и остался. И что их так на царское добро тянет, а? Зависть холопская, что ли? Не хочу я никого защищать, пусть друг у дружки носы отгрызут. — Паркетчик притушил сигарету и подобрал домино в широкую корявую ладонь с узловатыми ревматическими пальцами.

— А по мне, пусть балуются. Не то вдруг надумают себе новые хоромы строить, да почище царских — совсем изведут народ, а так хоть угомонятся. — Очкарик затер сигарету о расколотое блюдце. — Ты, Родион, в леса подайся, не выходи, пока новый Христос на Руси не объявится.

Рафинад снял телефонную трубку и принялся накручивать диск. Никакого ответа. Странно и непонятно. Беспокойство овладело Рафинадом…

Феликса он встретил у пандуса — роскошного настила в западном пределе дворца, что винтовой аллеей вел с первого этажа на второй, специально для страдающей ногами царицы.

— Не мог сообщить на фирму, в какой комнате вас искать? — обиженно произнес Феликс. — Бегаю тут, как пес, ищу.

— Не думал, что вернешься, — ответил Рафинад.

— Ты серьезно? — Феликс возмущенно посмотрел на приятеля.

— Шучу, шучу. Князья Шаховские были кем угодно, только не трусами. — Рафинад радовался встрече, а болтал так, по своей мерзкой привычке, не думая, что обижает. — Пошли; князь. Есть охота. На первом этаже столовая.

— Для всех? — спросил Феликс.

— Сегодня для всех. При жизни не пускали, хоть перед смертью пустят. — У Рафинада было опавшее, серое лицо, вытянутая шея, темные круги под глазами.

— Ну ее, эту столовую, у меня есть что пожевать, — Феликс встряхнул сумку. — Только место подберем.

Подходящее место оказалось тут же, в глубокой глухой нише. В соседней нише спал на спине парень в пятнистой униформе, прикрыв лицо беретом. Затылок парня упирался в автомат, покрытый для мягкости носовым платком, сложенным в несколько раз. Одна нога была согнута в колене, другая свисала…

Рафинад рассказал Феликсу обо всем, что с ним происходило все это время. Весть, что Чингиз отделяется от «Кроны», Феликс встретил без особого удивления, буркнув под нос, что этого признания он ждал второй год, со дня основания «Кроны». И смирение «Катрана» его не ошарашило.