Врач в Маунт-Синай дала мне таблетки от неприятного чувства тревоги, которое я время от времени испытывала. Но они уже закончились, так что иногда я становилась раздражительной.

Я настроилась все исправить, чтобы у нас с Петриком снова все было как до войны.

Однажды, уже ближе к вечеру, я заглянула к папе на почту.

Он передал мне через зарешеченное окошко посылку и шепнул, чтобы никто не слышал:

– Вот, успел забрать до проверки.

Посылка была обернута в коричневую бумагу и по размеру – не больше обувной коробки.

– Будь осторожнее с тем, что тебе присылают твои друзья.

Я посмотрела на адрес отправителя.

К. Ферридэй. 31, Восточная пятидесятая ул., Нью-Йорк, США.

Кэролайн предусмотрительно написала свой адрес, если бы она отправила посылку через консульство, ее бы сразу вскрыли. Хотя любые контакты с Западом считались подозрительными и таких людей заносили в отдельные списки.

– И вот еще письмо от Зузанны, – добавил папа.

Ему явно хотелось узнать, что за посылка и о чем пишет Зузанна, но я, ничего не объяснив, спрятала и посылку, и письмо под пальто и быстро пошла домой – благо теперь я могла ходить, как нормальные люди.

Поднявшись на три пролета, увидела, что Халина повесила на нашей двери новую афишу. «10 РАЙОН. ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ВЫСТАВКА: ПОЛЬША В ПЛАКАТАХ». Афиша была в новом для Халины строгом стиле.

И как я могла забыть, что у нее сегодня выставка?

После моего отъезда дочь с удвоенной энергией занялась рисованием и живописью. Я старалась об этом не думать.

В кухне положила посылку на стол и просто на нее смотрела. И не открывая знала, что внутри.

Потом услышала, как мелкий камешек звякнул по стеклу, и подошла к окну, глянуть, кто там решил похулиганить. Наверняка соседские мальчишки. Я с парой недобрых слов наготове открыла одну створку.

Под окнами стоял Петрик.

– Сегодня чудесный день! Выходи играть, – позвал он.