Печаль его была красивой и сладкой, как мед. Целый час просидел он в одиночестве на скамье, и сердце его невыразимо сладко истекало кровью.

Потом он увидел в саду чью-то тень. Девушка в легком платье мелкими шажками шла к замку и остановилась перед принцем.

— О чем ты грустишь? — с улыбкой спросила она.

— Сядь рядом. Никогда еще не чувствовал я себя таким счастливым. Я узнал сегодня, что умру молодым, стану героем и полюблю тебя. Только тебя всю жизнь буду любить я, Илона.

Он уронил голову на руки девушки, а она смотрела на черную тень, которую отбрасывала шелковица на волосы принца.

— Правда я бледный? — настойчиво спросил он и приблизил к Илоне свое внезапно осунувшееся от счастья лицо с темными глазами.

— Ты красивый, — тихо отозвалась она.

Принц часто останавливался перед зеркалом. Запрокинув голову, смотрел на себя из-под полуопущенных век.

«Такой же я буду и тогда», — думал он. Около рта он обнаружил у себя тонкую страдальческую морщинку, которой не было раньше.

— Это знак, — сказал он. — Так выглядят те, кто преждевременно сходит в могилу.

Война

Через два года в страну вторгся отряд всадников, сжег дотла селение. Но королевские копьеносцы оттеснили врага. Народ спокойно пахал, сеял, собирал урожай. В августе после жатвы вдруг начались пожары, кроваво-красное зарево полыхало повсюду; неистовое пламя пожирало сараи, амбары, дома. Перепуганные люди, как звери неразумные, хрипели:

— Война.

На границе появились вражеские латники.

Король решил сам идти на войну. Стране угрожала не столь уж большая опасность. Войско неприятеля было в десять раз меньше, чем испытанная королевская армия, которая неудержимо рвалась в бой. Перед замком одна за другой проносились боевые колесницы. Тревожное ржание коней сливалось со звуками военных труб. Но не о войне думал король. Он думал о сыне и о том пророчестве. Боялся, что темные силы все же одержат верх. Всю ночь лицо его было влажным от пота. Он молился перед распятием слоновой кости. Порой посылал негодующие угрозы небу, но после каждой атаки бессильно падал на пол. Колени у него подкашивались, он едва держался на ногах. Будь он моложе, он несомненно смог бы предотвратить беду. Но приходилось покориться. На рассвете он повергся ниц и стал молиться земле и небу. Когда сын вошел к нему, король, едва дыша, с взлохмаченной бородой, опустившись на низенькую скамеечку, творил молитвы.

— Я сам встану во главе войска! — ликующе воскликнул принц.

— Ты герой, — сказала Илона, глядя, как застегивают на нем панцирь.

— Хочу посмотреть в глаза судьбе, — сказал он, устремив взор вдаль.