— Да! — закричал Горан.

— Мира?

Она опустилась в плетеное кресло и совершенно бессмысленно двигала ногами туда-сюда, явно выбившись из сил.

— В библиотеке я видел бар, Горан. Ты ведь знаешь, как выглядит французский коньяк. Принеси, пожалуйста, бутылку и стаканчик для Баки… Радость… ты сам видишь, была для нее слишком велика…

В большой комнате с книжными стеллажами зазвонил телефон. Фабер подошел и снял трубку. Раздался мужской голос:

— Как это было дальновидно с вашей стороны написать завещание, господин Фабер. Вы скоро сдохнете. — Клик. Связь оборвалась.

Фабер замер в неподвижности.

«Естественно, эти ребята ничуть не отказались от своего намерения, — подумал он. — Наоборот. Кольцо сжимается. Как пес, взяв след, охотники и смерть все ближе с каждым часом. Я должен быть очень осторожен. Я буду очень осторожен».

Телефон зазвонил снова.

Он рывком поднес трубку к уху и, задыхаясь от ярости, сказал:

— Время покажет, кто сдохнет, ты, нацистская свинья!

— Scusi tanto![106] — сказал мужской голос. — Это почему же я нацистская свинья?

— Луиджи! — закричал Фабер, который узнал голос своего таксиста из Люцерна. — Простите! Это ошибка! Мне только что… Не важно… Как дела, Луиджи? Что случилось?

Луиджи, который всегда охотно смеялся, засмеялся.

— Сегодня утром я приехал забрать порнокассеты, — сказал он затем. — В двух коробках, фрау и господин Каллина все еще были в отеле «Националь», и фрау Анны тоже еще не было. У меня же был ключ, ведь так?

— Да, Луиджи.

— Я ваш старый друг, сказали вы, со мной вы можете говорить как мужчина с мужчиной, Signore Faber.

— Добрый старый Луиджи! И что?

— Итак, я беру две коробки с видео и несу их в мой «ровер». Мой прекрасный, большой «ровер». Полноприводной, пятиступенчатая коробка передач, кондиционер и закрывающиеся фары и…

— Да, Луиджи, да. И что?