— Никого не посадят в тюрьму!

— Нас всех! Немедленно! Соседи… Зачем ты делаешь это?

— У меня как-то так сразу возникло желание.

— Что у тебя возникло?

— Желание. Разве ты не знаешь, что такое желание, чаровница моя?

— У тебя… у тебя возникло желание вломиться в чужой дом?

Мира, словно актриса из самодеятельного театра, делала что могла. Даже чересчур. Но Горан этого не заметил.

— Уже когда я вылетел из Цюриха. У меня возникло желание отведать коктейль из лангустов. Но желание совершить взлом все же было сильнее. И оно не исчезло за время полета. Становилось сильнее. Я знаю Альзеггерштрассе. Здесь однажды было совершено убийство. — И это даже было правдой.

— Что здесь было? — спросил Горан.

— Убийство. Один ревнивый молодой человек застрелил сказочно красивую молодую даму. Она была совершенно голая — прости, Горан — и совершенно мертвая, когда я увидел ее. Рыжая… такая красивая… Ну, не прямо в этом доме, но поблизости…

— Когда это произошло?

— Тысяча девятьсот сорок восьмой! — Горан посмотрел на Фабера. Они прошли через большую, обшитую деревом прихожую, из которой широкая лестница вела на балюстраду, вдоль которой были развешаны картины, вошли в гостиную, обставленную антикварной мебелью, окна гостиной смотрели на сад. — Тысяча девятьсот сорок восемь… сорок пять лет назад?..

— Да нет же! Сорок шесть лет назад!

— И тогда здесь лежала прекрасная, голая рыжеволосая женщина, застреленная? — Горан разинул рот.

— Надо говорить: застреленная, рыжеволосая женщина, Горан. Ты должен обратить внимание на твой немецкий! Она лежала не в этом салоне, а на полу одного салона в соседнем доме. Мужчина, который ее застрелил, вообще-то тоже лежал. Тоже мертвый. Он застрелился сам. Сначала ее, потом себя. Наоборот эту операцию проделать было бы проблематично. Было очень много крови, красивый ковер был весь пропитан кровью. Ужасное свинство, должен тебе заметить.

— Как… как ты сам здесь оказался?

— Нас вызвали соседи, они услышали выстрелы.

— Кого «нас»?

— Американскую военную полицию. Я тогда служил у них переводчиком, тебе Мира наверняка рассказывала.

— Ну конечно! — Горан был очень взволнован. — И тогда вы выехали из вашего отделения?