— Странную жизнь, однако, мы прожили.

— Очень странную, — сказала она. — Теперь мы старые. Мы можем умереть, каждый час, каждую минуту… Но мы все еще живы! И вот мы в первый раз вместе, Горан, ты и я, в одном доме, под одной крышей. Спасибо этой жизни!

— Да, — сказал Фабер. — Спасибо!

— Ну что же, давай попробуем так, как ты всегда делал. Сначала в одной кровати, а перед засыпанием один перейдет в кровать в соседней комнате?

— Да, Мира, — сказал он.

— Очень хорошо, — сказала она. — Можно я первая пойду в ванную?

Когда наконец и он вышел из ванной, она уже лежала в кровати в первой спальне, улыбалась ему навстречу и подняла край одеяла, он лег рядом с ней.

— Премьера, — сказала она, — для нас обоих. Сколько лет мы спали одни — ты и я!

Она прильнула к нему. В спальне горел только ночник. Из сада доносился все время усиливающийся шум.

— Ветер в деревьях, — сказала она. — Ты тоже можешь увидеть ветер, ты знаешь об этом, Роберт?

— Нет, — сказал он.

— Да ты не знаешь ничего, — сказала она. — Жаль!

— Как увидеть ветер? — спросил он.

— Например, когда ты смотришь на траву.

— На траву?

— На траву, — сказала она и поцеловала его в щеку. — Ты ни разу этого не делал? Раньше я часто лежала на лугу. Теперь я часто сижу или стою перед ним. И я вижу, как ветер приглаживает траву, как он колышет ее. Конечно, можно смотреть и на деревья. Самым прекрасным я считаю море и ветер… Мы посмотрим на них вместе, правда?

— Да, Мира, — сказал он.

— Мы столько всего сделаем все вместе, я надеюсь! Только бы Горан выздоровел. Тогда мы сможем путешествовать. Горан и я знаем только Югославию. Ты только представь себе! Однажды летом мы были на Черном море: Надя, мой зять, Горан и я. Три недели. Я толком не знала и Югославию, а теперь Югославии больше не существует. Сколько нам предстоит наверстать, Роберт! Сорок лет жизни!.. Не смотри на меня так печально, я знаю, что это невозможно, у нас совсем мало времени. Самое главное, что мы снова вместе — и что Горан выздоровеет, по-настоящему выздоровеет. Тогда вы двое станете для меня всем светом, а мы станем им для Горана. Тогда мы победим время. Победим! Давид Пардо — я тебе о нем рассказывала, — мой друг из Сараево, он сказал, что в настоящей трагедии умирает не главный герой, а хор, и в Сараево мы призваны послужить эксперименту, который покажет, что происходит с современным обществом, в котором отсутствуют какие бы то ни было основополагающие условия цивилизации. Этот Давид Пардо также сказал: «Настоящие победы одерживают в сердце, а не в той или иной стране». Если Горан поправится, тогда у нас будет все, что важно, что надо знать и любить в наших сердцах, и мы будем жить в мире…