Фабер нервно посмотрел на часы. Без пяти десять. Ждать. Он тоже должен подождать. Мимо по коридору пробежали двое смеющихся детей.

Женщина в зеленом платье, которую звали Лодер, сказала:

— Да, эта Зигрист разговаривала со мной с самого начала. Четыре дня назад она пришла сюда со своим сыном Робином. Вас не было, фрау Свобода.

— Малыша зовут Робин?

— Ее сына, да.

— Она замужем? — продолжала интересоваться женщина в брючном костюме, которую, похоже, звали Свобода.

— Вдова. Ее муж год назад упал с лесов на строительстве в бывшей ГДР. Бедная женщина. Четыря дня назад у мальчика начались боли в животе. Сильные. Она подумала, что это аппендицит. Они обследовали его. Никакого аппендицита. Опухоль в печени, рак.

— Иисус-Мария-и-Иосиф, и у него тоже?

— У него тоже, да. Они очень тщательно провели обследование. «Целых четыре дня», — сказала Зигрист, — я видела ее каждый день. Рак в левой доле печени.

Фабер посмотрел на часы. Без четырех минут десять. Жить… Он должен жить…

— Сколько лет Робину?

— Пять.

— Где живет Зигрист?

— В Вайдлинге недалеко от Клостернойбурга.

— Вайдлинг?

— Совсем маленькое местечко. Из Клостернойбурга ей надо ехать на поезде. Рак, да! Они много часов подряд говорили с ней, профессор, все врачи и психолог.

«Мне надо выбираться отсюда, — подумал Фабер. — Вон, в коридор».

Пот струился у него с затылка под воротник. Он чувствовал такую слабость, что не мог подняться на ноги. Как долго я смогу выдержать это? Сколько еще? Я больше не могу. Я должен суметь. Что Мира будет делать без меня? Что Горан будет делать без меня?

— Опухоль в печени очень хорошо поддается лечению, говорили они Зигрист, она рассказала мне об этом. Уже сегодня хотели начать лечение.

— С химии?