— …Davis on a rebound… Davis slips… Bad luck again for the Bulls… Horace Grant unable to get the ball… gets overpowered by Charles Oakley…[127]

Горан громко простонал.

Фабер и Мира поцеловали друг друга.

— I love you, Trouble man,[128] — прошептала Мира.

— And I love you,[129] — прошептал Фабер.

— …fifty two seconds to go in the fourth quarter… Chicago: seventy seven, New York: eighty-seven…[130]

— Отстают на десять очков и ни разу не попытались сфолить, идиоты… Харпер… Оукли… Юинг… Старкс… больше ничего не будет, больше ничего не будет… Проиграли, они проиграли, «Буллз» проиграли на десять очков!

Вся мировая надежда и тоска послышались в голосе Горана, когда он сказал:

— Эйр Джордан вернется! Я чувствую это, я знаю это, он вернется! Он снова будет играть. Он должен снова играть, он сам знает об этом, это его предназначение. И говорю тебе, он еще раз станет чемпионом мира. В четвертый раз. Такого еще никогда не было, чтобы кто-то вернулся и еще раз стал чемпионом НБА. И я увижу это своими глазами, Петра, как Джордан вернется и снова сыграет. Ради этого моя печень должна выдержать! Только ради этого!

— Аминь, — сказала Петра. И после паузы спросила: — Но почему ты постоянно кричал, что «Буллз» должны пойти на нарушение правил? Ведь правила нельзя нарушать…

— Иногда нужно, Петра! Они должны были!

— Почему?

— Я тебе объясню, я тебе объясню. Когда время на исходе, и остается только две минуты, и если ты проигрываешь очки, а «Буллз» как раз проигрывали, тогда надо было пойти на нарушение против самого слабого игрока «Никсов», снова и снова. Таким образом часы можно остановить и выиграть время, тогда игрок с самым плохим показателем бросков бросит мяч, то, возможно, им повезет и он не попадет в корзину… Но даже если он попадет, все равно у «Буллз» останется время, чтобы самим набрать очки. Вот как это просто. Теперь тебе понятно?

Она не ответила.

— Петра, ты поняла?

Молчание.

— Петра!

Раздался ее нежный голос:

— Горан, ты мне очень нравишься.

— Значит, нет, — констатировал он.