Дважды в день, утром и вечером, нам приходилось ходить в семейный храм, который восстанавливала Лазурь, становиться коленями на каменный пол и шепотом воздавать почести ее предкам. Мне никогда раньше не приходилось участвовать в таких ритуалах. Мать считала их обычными суевериями. Эдвард вообще не интересовался обычаем почитания предков. Я знала нескольких куртизанок, которые кланялись и молились у себя в комнатах. Но большинство девочек не помнили, из каких семей их выкрали, чтобы отдать в цветочный дом. Ни один предок не желал бы, чтобы за него молилась обреченная гореть в аду куртизанка.

Наступил дождливый сезон. Вода капала на наши головы через дырявую крышу храма и гасила курящиеся благовония. Я думала, что Лазурь поступает глупо — тратит деньги на убранство храма, вместо того чтобы сначала починить крышу. В один из дней, когда по моему лицу струилась дождевая вода, я решила показать Вековечному, что мои идеи тоже могут быть полезны.

Той ночью, после того как Вековечный удовлетворился постельными утехами, я стала хвалить привязанность Лазури к предкам ее семьи. Я восхищенно описала все детали храма: колонны, алтарный стол, возвышение для Будды. Как умно было с ее стороны изготовить для мужа мемориальную табличку из дорогого камфорного дерева!

Я сказала:

— Более дешевое дерево привлекло бы насекомых, а нет ничего хуже, когда они объедают имя с памятной таблички. Но камфорное дерево будет их отпугивать.

Затем я рассказала случайно подслушанную утром историю:

— Возле моего окна разговаривали крестьяне, обсуждая протекающую крышу их соседа. Все знали, что его жена несколько лет упрашивала мужа починить крышу. В этом году он отшутился, говоря, что потоки дождя удобно использовать для готовки и стирки. Так чего же она жалуется? Но несколько дней назад, как они рассказали, крыша их обвалилась, безнадежно испортив запасы продуктов, которые они хранили под потолком. Крысы растащили мясо, куры склевали кукурузу, а свиньи, опьянев от разлитого рисового вина, разбежались по деревне и свалились в реку. Хуже всего то, что при обрушении крыши крестьянину сломало ногу и руку, и он теперь не сможет обрабатывать свои поля. Его родители, жена и дети просили помощи у соседей, но крестьянин со всеми рассорился, и в итоге семья оказалась обреченной на голодную смерть.

— От их истории меня охватила тревога, — сказала я ему. — У нас в доме достаточно поднять взгляд — и увидишь так много дыр в крыше, как звезд в созвездии Павлина. Несколько дождевых капель, упавших на голову, — это не беда. Но что если крыша обрушится и погребет под собой то, что с таким трудом восстановила Лазурь? Из-за промасленного камфорного дерева все займется пламенем, и дом сгорит вместе с твоими стихами.