Я рассмеялась его выдумке.

— И я сказал, что его зовут Лу Шэнь. «Шэнь» означает «основательный». Я бы выбрал имя вместе с тобой, но у меня не было времени. Я улучил возможность поговорить с матерью, когда никто не мог нас подслушать.

— Разумеется, я не могу осуждать тебя за то, что ты дал ему китайское имя, потому что я уже дала ему американское: Тедди Минтерн Даннер. Тедди, не Теодор, — два имени, которые мы дали ему независимо друг от друга, показывали, насколько мы отдалились. — Я только сейчас поняла, что никогда не спрашивала, что значит твое имя Шин.

— «Удовлетворенность достигнутым», — сказал он. — Имя, которое насмехается надо мной. Я ничего не достиг — ни для тебя, ни для семьи. Как художник я тоже не состоялся. Но наш сын исправит мои ошибки. Однажды он станет главой великой семьи.

Последние слова стали опиумом для моей души.

— Когда твоя мать хочет с ним увидеться?

— Сегодня вечером. Она уже вся в нетерпении. Лучше всего, если я отвезу его сам, один. Если она признает ребенка своим внуком, она представит его моему отцу. И если он тоже с ней согласится, мы сможем им сказать, что тебя нужно признать как его мать.

— Скажи-ка мне еще раз, что будет, если они не признают меня?

— Мы будем растить детей отдельно от моей семьи. Но у него не будет законного статуса китайского ребенка, поэтому он не попадет в список наследников, а мне очень хотелось бы, чтобы он там был.

Я попросила его дать мне время для размышления и обещала, что вечером скажу ему, сможет ли он повезти сына к родным без меня.

Я решила посоветоваться по этому вопросу с Золотой Голубкой и Даннером.

— Они могут отвергнуть его, — сказала я. — Или могут принять в семью только его, но не меня.

Мы говорили об этом весь день. Я представляла на обсуждение различные возможные варианты, и они обдумывали их вместе со мной. Но когда они советовали мне то, что не совпадало с моими желаниями, я не слышала их слов. Мне хотелось, чтобы моих детей — и Вайолет, и Тедди — признали, чтобы у них были все возможности прожить хорошую жизнь — такую, какую они выберут сами.

Вечером, к тому времени как пришел Лу Шин, Тедди уже был собран в дорогу. Лу Шин привез няню и захватил с собой шелковые детские пижамки. Он благодарно обнял меня и признался в любви. К вечеру следующего дня он вернет мне Тедди, и я даже не успею по нему соскучиться. Я поцеловала в личико спящего Тедди. А потом отпустила его.

Ночью я не сомкнула глаз. Я представляла, что почувствует мать Лу Шина, в первый раз увидев внука. И конечно, я вообразила худшее из того, что могло быть, — выражение отвращения. Даннер успокаивал меня, старался отвлечь от переживаний историями о тезке малыша Тедди. Когда я сказала, что все наши старания напрасны, Даннер привел тысячу доводов, убеждая меня, что у Лу Шина все получится. Он начал с того, что описал отчаянное желание бабушки увидеть внука, до того как она отойдет в мир иной. Еще он сказал, что она, скорее всего, будет снисходительна к Лу Шину, потому что тот — ее первенец. Он перечислил множество семей, известных тем, что у ее представителей была смешанная кровь. Наконец он сказал, что Тедди слишком милый, чтобы не смягчить сердце любой бабушки.