@@

Наша жизнь с Даннером во многом напоминала жизнь супружеской пары. Он часто приглашал меня вместе пообедать и поужинать. Золотая Голубка, как тетушка Вайолет, присоединялась к нам, и мы по очереди ухаживали за малышкой. Мы отмечали все, что она делает, и все, к чему проявляет интерес. Когда Вайолет исполнилось девять месяцев, она назвала Даннера «папой», а он заплакал и сказал, что это один из счастливейших моментов в его жизни. Во время прогулок мы обсуждали ее будущее — какие школы ей стоит посещать, каких мальчиков избегать. Мы вместе беспокоились о ее здоровье и спорили о том, какие лекарства ей давать.

Даннер ходил с ней в магазины игрушек и покупал первое, к чему она тянулась, пока я не сказала, что двенадцати попрыгунчиков ей вполне достаточно. Сразу было видно, что она тоже его любит, она радостно хохотала, когда он носил ее на руках, подбрасывая на своем необъятном животе. Хотя Даннер, как я заметила, очень быстро уставал, если ему приходилось носить на руках Вайолет. Ему приходилось присаживаться, чтобы отдышаться. Я беспокоилась о его здоровье и на правах «жены» настояла, чтобы он сбросил вес.

К маю, когда не прошло и года с моего приезда в Шанхай, визиты Лу Шина стали все менее регулярными. Он мог приходить три дня подряд, а потом пропасть на неделю. Он научил Вайолет говорить «баба», что по-китайски значит «папа», но она не тянулась к нему ручками, как к Даннеру. Однако она компенсировала то разочарование, которое я испытывала по отношению к Лу Шину: Вайолет наполняла мое сердце любовью. Моя злость на Лу Шина отступала, когда она махала ручками или ползала среди фиалок в саду. А ее смех заставлял мое сердце сжиматься от счастья.

В один из теплых майских дней наша улица притихла и опустела. Большинство жителей — китайцы и иностранцы — отправились к Сучжоухэ, чтобы посмотреть на праздник драконьих лодок. И в тихом саду, когда Лу Шин стоял с Вайолет на руках, я сообщила ему новость: я снова беременна.

Лу Шин приказал няне кормить меня теми продуктами, которые поддержат ребенка, растущего внутри меня. Он не произносил слово «мальчик». Я знала, что мы оба должны быть осторожны в предположениях. Но я была счастлива, когда во мне возродилась надежда. Это был для меня не просто шанс попасть в семью Лу Шина, я хотела, чтобы Вайолет признали его дочерью.

Ребенок родился двадцать девятого ноября тысяча девятисотого года, в День благодарения. Лу Шин сказал, что будет в это время в отлучке: ему требовалось помочь отцу. Но он приехал через три часа после того, как мы послали ему записку. Он держал ребенка на руках и смотрел ему в лицо, рассуждая о том, какое великое будущее его ждет. Он с восхищением говорил, что его сын родился в особый день — следующий после дня рождения его дедушки. Лу Шин сказал, что близость дней рождений связывает поколения. Описывая внешность ребенка, он подчеркивал «фамильные брови семьи Лу», «фамильный нос Лу».