«Источники его информации очень обширны, — пишет современник Ленина американский журналист Альберт Рис Вильямс, — и дают ему огромное количество фактов. Эти факты он отбирает, оценивает и проверяет. А затем использует их как стратег, как математик, как химик, имеющий дело с социальными элементами».

Как он их использовал, эти самые факты, у нас предметное представление: наша разрушенная, обездоленная жизнь. Утопию он превращал в реальность раскаленными прутьями насилия. Изогнулась, затрепетала, застонала Россия, а пошла. Куда ей деваться — все наперед было учтено в этих самых библиотеках.

Промокли, склеились все те листы 16 тыс. источников кровью, ибо искал мыслитель будущее лишь в усмирении кровью. Накрепко сшивал строки конспектов будущими жизнями. Стежок за стежком — миллионы жизней. Уже видел, как залпами пушек, штыками, конными лавами станет вламываться в это будущее: никто не устоит. Ибо во веки веков: кровь — всех и любого — поставит на колени. Все книги свидетельствуют о том. Вождь не ошибся, все выводы сделал правильные, можно сказать, понял людей…

Крестьянство, а оно, несомненно, составляло большинство России, приняло сторону большевиков: пусть даже продотряды, пусть разруха, но земля все же вот она, при нас, родимая, своя…

Несмотря на отчасти изуверский характер махновщины, порой и антоновщины и др., это были крестьянские движения, направленные как против посягательств белых на землю, так и против существа красной политики. Крестьянство восставало против «обоих зол» (помните высказывание Троцкого?).

Ленин разом взял крестьянскую Россию, выступив против мировой войны и приняв земельный закон, не переставая разжигать непримиримую ненависть ко всякого рода угнетению. Однако военный коммунизм — продовольственная диктатура (продразверстка) — поднял деревню против красных. И все же, когда встал вопрос о выборе между белыми и красными, крестьяне предпочли красных. Им, крестьянам, под комиссарами было несладко, но все же это поближе к земле.

Пролетариат, и без того малочисленный, оказался выбитым в мировую войну; в годы междоусобицы рассеялся, деклассировался. В свою очередь в городах его ряды примется восполнять вчерашний крестьянин, но это уже под урез Гражданской войны.

Таким образом, исход Гражданской войны решила позиция крестьянства. Народ не видел правды за белыми. Вся душегубная политика большевизма по отношению к деревне еще только вызревала. И такая политика, от которой у народа потемнеет в глазах и старая жизнь вспомнится благом.

В 17-м, после Февраля, Россию ждал другой путь, неленинский, — это уж определенно: без колоссальных людских потерь, изнурения, нужды и неисчислимых материальных издержек. Более расточительно относиться к материальным ценностям, нежели относились в Октябрьскую революцию и во все времена после нее, невозможно. Сначала разрушали экономику, после предельно дезорганизовывали, а после восстанавливали, но с постоянными чудовищными издержками, за которые в конце концов расплачивался этот самый… трудовой человек и никогда — новые партийные и советские хозяева.