А я их всегда презирал и ненавидел как несчастье, беду своей Родины. Но сейчас не об этом… В общем, тогда я прознал главное: Кутепов был похищен. То, чего не позволяли себе цари, их охранная служба (нет, был частный случай… с революционером Нечаевым, и все равно это не совсем то), чекисты сварганили (и само собой, продолжают варганить) без всяких стеснений. Ведь спокойно гулял на свободе главный вождь большевиков по городам Европы и в любое время суток — и никто не смел повязать и отправить на суд и расправу в Россию. Слов нет, существовала постоянно одна угроза (женщина: страсть, похоть, обольщение), но от нее мужчине можно отбиться, это всегда вполне ему по силам, если, разумеется, он сам этого хотел, точнее… не хотел. Отбивались не все — это факт исторический. А так — никаких покушений!

Кутепова якобы взяли на женщину (опять женщина!). Уже будучи на Лубянке, очнувшись, он потребовал кофе. Генерал не мог взять в толк, где он. Так славно и обещающе начинался вечер. Такое знакомство. А женщина… боги благие!.. А что же потом? Что же было потом?!

Надо думать, дозы наркотиков и снотворных оказались чудовищными, но выверенными — ведь забытья хватило на всю переброску из Парижа в Москву, а воздухом его не могли отправить, да и не существовало еще прямых рейсов и таких аэропланов. Окольными путями — несколько суток, а может, и больше — и везли в Москву грозного генерала (последнего преображенца). И все время он находился в провальном беспамятстве — пичкали непрерывно…

«Женевский» служитель ерзал, пособлял речи суетливыми движениями дрябловатых и бледных ручек — они обнажались из свободных рукавов мятой больничной рубашки. Его воодушевляла собственная осведомленность, прикосновенность к такому государственному делу и внимание, с которым его слушали. Вот он каков, где служил и к каким сферам был причастен!.. Тут же, возле «женевца», стояла его жена, еще довольно стройная, привлекательная: подсадная утка, на которую не раз брали завидный фарт. Ну как настоящий мужчина пройдет мимо, не дрогнет, не обнимет, не обомнет в мыслях…

В темном платье, черных туфельках лодочкой на низком каблучке, гладко зачесанная, с подкупающе спокойным, простым выражением лица, она смотрелась лет на сорок пять, хотя ей — по крайней мере тогда, в начале 70-х годов — было хорошо за шестьдесят.

Удлиненное лицо — без морщин, чистое, строгое; движения неторопливые, открытые и округлые, но точные, законченные. Однако в платье и кофте на узких, как бы заглаженных плечах — уже налет стесненности в средствах. Заграничный приварок прожит с тех давних времен, когда перестала брать нужных мужчин («врагов партии и народа»), а на пенсию не разговеешься. А прежние хозяева, где они?!