Однако уже на второй день откуда-то появились дружки и организовали пир в честь освобождения. Опьянев, он сел за руль автомобиля и на огромной скорости сбил пешехода. Доложил об этом Хрущеву. Он страшно разгневался. Решено было положить Василия в больницу. А подлечив, отправили его в Казань, где он вновь впал в беспробудное пьянство, от которого вскоре и скончался».

О смерти Василия Иосифовича первой поведала его сестра в книге «Двадцать писем к другу».

«Срок окончился не полностью (Военная коллегия приговорила его к 8 годам тюремного заключения летом или осенью 1954 г. — Ю. В.); весной 1961 года его все-таки отпустили из лефортовской тюрьмы по состоянию здоровья. У него были больная печень, язва желудка и полное истощение всего организма — он всю жизнь ничего не ел, а только заливал свой желудок водкой…

Его отпустили снова, но уже на более жестких условиях… Ему разрешили жить, где он захочет, — только не в Москве (и не в Грузии…). Он выбрал почему-то Казань и уехал туда со случайной женщиной, медсестрой Машей, оказавшейся возле него в больнице…

В Казани ему дали однокомнатную квартиру, он получал пенсию, как генерал в отставке, но он был совершенно сломлен и физически и духовно. 19 марта 1962 года он умер, не приходя в сознание, после попойки с какими-то грузинами. Вскрытие обнаружило полнейшее разрушение организма алкоголем. Ему был лишь сорок один год».

Но у Сталина был и другой сын — Яков Иосифович (от первого брака). Он погиб героически, выдержав все мучения в гитлеровском застенке, — не стал предателем. Вечная ему память.

У российской интеллигенции постепенно обозначилось три подхода к преодолению кризиса.

Первый — обращение к Богу. Это — непротивленчество и уход во всепрощенчество, созерцательность, сострадание к ближнему и, как следствие, отрицание внешней жизни, то есть всей громады беды, которая все прочнее налезает на народ. Этот путь можно было бы поименовать созидательным, исповедуй народ, общество в равной степени хотя бы схожие принципы. Такая позиция уступает поле жизни власти тьмы и зла. «Розы против стали» тут оборачиваются сдачей поля жизни самому махровому злу.

Второй — это намерение покарать и одолеть зло. Попытка противостоять злу злом — так это определили бы все, кто исповедует веру в Творца. И верно, зло злом не исправишь, но и от зла спасения на земле нет. Зло нагло попирает жизнь. Это заставляет таких, как Варлаам Шаламов, утверждать (как итог всей жизни — революции, голода, арестов, лагерей, писательства), что весь опыт отечественной гуманистической литературы доказал: ее значение (как и культуры вообще) в борьбе со злом равно нулю. Шаламов и писал, и повторял: любой расстрел 1937 г. может быть повторен когда угодно.