— Достаточное, чтобы усомниться, можно ли вверить столь чувствительному человеку маркграфский титул.

— И усомниться в искренности наших отчётов, не так ли? — Элеонора подметила в лице канцлера едва уловимое движение и мысленно похвалила себя. — Знаете, осуждать Тенрика я не могу. Если бы мои братья совершили что-то, за что им грозила бы казнь… Страшно представить, но я бы тоже сделала всё, чтобы смягчить приговор.

— Не сомневаюсь. Вы правы, я прибыл, чтобы лично проверить, что у вас здесь творится. Я пробуду у вас до Поминовения и намерен осмотреть восточные земли, посетить Лиам, а также проверить расходные книги, особенно те, что касаются воинского довольствия. Поверьте, если бы я знал, что дела так плохи, а замок больше не защищает сотня Рамфорта, я бы позаботился о вас раньше.

Элеонора встретила упрёк поднятой бровью и печальной улыбкой:

— Вы уже знаете, что мои письма о гибели Рамфорта перехватили. Я испытываю глубокую печаль каждый раз, когда думаю о жёнах и матерях его воинов. Однако мы справились. Север не просит помощи, когда в ней нет нужды.

— Например, берёт на себя смелость казнить преступника, которого следовало доставить в столицу?

— Шейн был опасен! Он вырос здесь, и я боялась, что он сбежит или подкупит стражу. Я сама попросила маркграфа Олларда подписать приговор.

— Занятно вышло: ваш супруг просил о помиловании, вы — о казни.

— Однако мы пришли к соглашению. — Элеонора погладила крышку чернильницы. — Север принадлежит Империи до самого Ледяного моря, и если Его Величество пожелает протянуть свою власть дальше, за край мира — мы это сделаем.

Канцлер рассмеялся и захлопнул папку:

— Вы великолепны, Элеонора. Вы уехали на Север юной девушкой. Честолюбивой, волевой, позволю даже сказать — упрямой, но всё же девчонкой. Сегодня я вижу взрослую женщину, мудрую и сильную. Вы даже готовы защищать барона, хотя ни для кого не тайна, что между вами нет согласия. Без сомнения, вы достойны править этим странным краем.

Элеонора вскинула бровь. Нельзя поддаваться, нельзя верить ни единому слову.

— В самом деле?

— Вы даже ехидству научились.

— Это у меня в крови.

— Нет, Элеонора. Раньше вы дерзили, потому что за вами стоял богатый и знатный род. Но за минувшие годы вы обрели собственную силу. И мне приятно наблюдать за этой переменой.

— Отрадно слышать. Однако позволю предположить, что вы утомляете меня после пира не для того, чтобы любезничать.

— Если бы я вас утомил, вы бы уже нашли тысячу способов меня выпроводить. Это точно у вас в крови. Что ж, я был очарован юной маркграфиней Таллард, но нынешней баронессой Эслинг я впечатлён больше.