Повернулась, позволяя всем увидеть подпалины на мехах, и шагнула в холл.

— Позвольте поздравить вас с радостью. — За окнами стемнело, гости разошлись по спальням, слуги внизу убирали со стола. Канцлер сидел в покоях Элеоноры и поднимал кубок, указывая взглядом на её живот.

Элеонора ответила кивком и вежливой улыбкой. Ривелен решил поговорить с ней первой, и едва ли за этим стояли простое участие или любезность.

— Вы изменились, Элеонора. — Он смотрел ей в глаза, но не покидало ощущение, что на деле он оглядывает её всю, подмечая каждое движение.

— Если вы изволили заметить, что ожидание потомства не красит женщину, вы спрятали удивление недостаточно хорошо.

— О нет. Вы стали настоящей красавицей. Впрочем, вы всегда ей были, и никакие тяготы не изгладят совершенства ваших черт.

— А вы знаете, чем порадовать женщину, стосковавшуюся по сладким речам. Однако неужели вы проделали такой путь, чтобы расточать мне похвалы?

Канцлер с усмешкой раскрыл пухлую кожаную папку, с которой не расставался с самого приезда. Элеонора жестом отослала служанок и зажгла ещё свечи.

— Я внимательно прочёл ваше письмо, приложенное к отчёту маркграфа Олларда. В письме вы просили у Его Величества высочайших почестей для него, а так же для сотника Ардерика и барона Тенрика Эслинга. Я бы хотел, чтобы вы озвучили мне их заслуги ещё раз. Здесь, в ваших покоях, без свидетелей.

— Вы что, подозреваете, что я писала под прицелом арбалета?

— А вы действительно писали под прицелом?

Не так Элеонора представляла этот разговор. Но раз Ривелен желает загнать её в угол, пусть попробует.

— Что ж, извольте. Если бы Ардерик не прибыл сюда и не встал на защиту замка со всей самоотверженностью — меня бы убили, а замок сровняли с землёй. Если бы маркграф Оллард не подоспел с подкреплением и не проявил себя как мудрый стратег и искусный мастер по строительству боевых машин — меня бы убили, а замок сровняли с землёй. Если бы барон Тенрик не заботился о людях, потерявших кров и припасы — нас всех убили бы, а замок сровняли с землёй. Достаточно? Или нужны подробности?

— Нет. Не нужны. — Ривелен извлёк из папки узкую полосу пергамента, следом ещё две. — Зимой мы получили от барона послание, которое несколько нарушает картину, сложившуюся на основании ваших отчётов.

Элеонора протянула руку, но канцлер не спешил отдавать ей записки.

— Вы не читали? Супруг не посвящает вас в свою переписку?

— Разумеется, читала. — Элеонора беззвучно выругалась. Не на ту напал! — В тот день мы крупно поспорили. Наше положение казалось ужасным, а хуже всего было предательство брата. Тенрик был просто раздавлен. Я просила его не отправлять письма, полные боли и отчаяния. Представляю, какое впечатление они произвели.