Стоя на верхушке стремянки, Джудит с высунутым от усердия кончиком языка замерила ламбрекен и как раз думала о том, что будь он на два дюйма длиннее, то, пожалуй, смотрелся бы лучше, когда вдруг услышала, как открылась парадная дверь. Господи, только не это! Она стала ждать, надеясь, что гость, кем бы он ни был, подумает, что в доме никого нет, и уйдет.

Но он не ушел. Джудит услышала шаги по холлу, потом дверь гостиной отворилась и вошел Джереми.

Он был в толстом твидовом свитере, с алым шарфом на шее, и первой мыслью Джудит было то, что он ни капельки не изменился, будто всех этих лет, пролетевших с момента их последней встречи, вовсе не было. А вторая мысль была та же, что той ночью в Лондоне, когда она была так больна и несчастна, а он явился на Мьюз, нежданно-негаданно, и, видя, как он подымается по лестнице, она поняла, что будь у нее выбор, она бы не пожелала видеть в ту минуту никого другого, кроме него.

Собственная реакция была для нее неожиданностью, и весьма неприятной, потому что она почувствовала себя обезоруженной, тогда как собиралась держаться с ним спокойно и холодно.

— Что ты там делаешь? — спросил он.

— Замеряю окна.

— Зачем?

— Собираюсь поменять портьеры. Он улыбнулся и только теперь сказал:

— Привет.

— Привет, Джереми,

— Ты не могла бы спуститься? У меня к тебе дело, а если ты останешься там, то я могу растянуть себе шею.

Джудит стала осторожно спускаться, и когда она была уже на последних шатких ступеньках, он подошел и подал ей руку. Когда она ступила на пол, он продолжал держать ее руку, а потом поцеловал в щеку и сказал:

— Сколько лет, сколько зим… Как хорошо снова тебя увидеть! Ты одна?

— Филлис вместе с Анной поехала в Сент-Джаст…

— Я только что из Нанчерроу…

— Они поехали в гости к матери Филлис.

— Лавди не у тебя?

— Лавди?

Она посмотрела ему в лицо и поняла, что он пришел не просто ради того, чтобы повидаться с ней. Что-то здесь было не так.

— С какой стати ей быть у меня?