Какое самодовольство выражали их лица! Какое вежливое пренебрежение! «Мы не хотим, чтобы наш мальчик учился в школе», – всплыли в памяти слова профессора Нильсена. Как вам нравится подобное высокомерие? Не хотим – и все. Отвратительное отношение.

«Что ж, по крайней мере, теперь ребенок избавлен от этого, – подумала она. – Возможно, пожар явился для него благословением».

– Мы написали им четыре или пять недель назад, – объяснил шериф. – Но еще не получили ответа. Мы не можем позволить, чтобы мальчик оставался в нынешнем положении. Ему нужно учиться.

– Разумеется, нужно, – согласилась мисс Франк.

Ее бледное лицо приняло обычное выражение твердой убежденности в своей правоте. Над верхней губой виднелась полоска усиков, острый подбородок почти сходился в точку. На Хеллоуин ребятишки из Джерман-Корнерс внимательно следили за трубой ее дома.

– Он очень застенчив, – сказала Кора. Пожалуй, эта средних лет учительница излишне жесткая по натуре. – Он будет ужасно испуган. Ему необходимо понимание.

– Он его получит, – заверила мисс Франк. – Но давайте уже посмотрим на мальчика.

Кора спустилась вместе с Паалем по лестнице, тихо приговаривая:

– Не бойся, мой дорогой. Бояться нечего.

Пааль вошел в гостиную и посмотрел в глаза мисс Эдны Франк.

Только Кора почувствовала, как оцепенело его тело – как будто вместо сухощавой старой девы он встретился с обращающей взглядом в камень Медузой. Мисс Франк и шериф не заметили, как вспыхнула зеленоватая радужка его глаз, как дернулся на мгновение уголок рта. Никто из них не ощутил, как поднялась в нем волна паники.

Мисс Франк улыбнулась и протянула к нему руки:

– Подойди ко мне, дитя мое.

И в тот же миг ворота восприятия захлопнулись, скрыв мучительное мерцание.

– Идем, дорогой. Мисс Франк пришла, чтобы помочь тебе.

Кора подтолкнула его вперед, ощутив пальцами, что он дрожит от ужаса.

Снова наступила тишина. В этот момент Паалю показалось, что он входит в склеп, который веками не открывался. На него повеяло ветром смерти, порождения отчаяния заползли в его сердце, чужая мимолетная зависть и ненависть нахлынули на него, скрытые за туманом искаженной памяти. Это было похоже на чистилище, которое нарисовал однажды отец, рассказывая о мифах и легендах. Только сейчас все происходило не в легенде.

Ее прикосновение было сухим и холодным. Темный мучительный ужас бежал по ее венам и вливался в него. Безмолвный крик сжал его горло. Их взгляды снова встретились, и тут Пааль понял, что женщина почувствовала, как он заглянул в ее разум.

Потом она заговорила, и он освободился, совсем обессилевший, с широко раскрытыми от страха глазами.