Кулаки звуков больно били по его обостренным чувствам, сжимали пальцами чуткие нервные центры его мозга.

– Пааль, неужели ты не узнаёшь свое имя? Пааль?

У него не было никаких физических отклонений. Доктор Штайгер подтвердил это. Ничто не мешало ему говорить.

– Мы научим тебя, Пааль. Все будет хорошо, дорогой. Мы тебя научим.

Словно тупой нож пытался перерезать ткань его сознания.

– Пааль. Пааль.

Он понимал, что Пааль – это он сам. Но на слух это звучало иначе: только мертвый, угнетающий шум, монотонный, лишенный того множества взаимосвязей, что жили у него в голове. В его мыслях это были не просто буквы, а разные стороны его личности, его знаний о самом себе, об отце и матери, о жизни. Когда родители звали его или мысленно произносили его имя, это была не только маленькая твердая основа, но и сплетенные с ним вспышки осознания, не ограниченные звуком.

– Пааль, неужели ты не понимаешь? Это твое имя – Пааль Нильсен. Неужели не понимаешь?

Пааль. Звуки стучали по его оголенным чувствам, жалили их. Пааль. Пааль. Они пытались разрушить его способности и бросить в свою утробу.

– Пааль. Ну попробуй: Пааль. Повторяй за мной: Па-аль. Па-аль.

Он вырывался и в панике убегал, а она шла за ним туда, где он съежился от боли и страха в кровати ее сына.

Затем на долгое время приходил покой. Она брала его на руки и, словно все поняв, не говорила ничего. Наступала тишина, и грохот звуков больше не бил по его разуму. Она гладила его по волосам и поцелуями вытирала со щек беззвучные слезы. Он согревался у нее на руках, и его разум, будто пугливый зверек, снова выглядывал из своего тайного убежища – и ощущал идущую от этой женщины волну понимания. Чувство, которое не нуждалось ни в каких звуках.

Любовь – бессловесную, ничем не стесненную и прекрасную.

Шериф Уилер уже выходил из дому, когда зазвонил телефон. Он остановился в прихожей, дожидаясь, когда Кора поднимет трубку.

– Гарри! – услышал он ее голос. – Ты уже ушел?

Шериф вернулся на кухню и взял трубку:

– Уилер слушает.

– Гарри, этом Том Поултер. Письма пришли.

– Сейчас приеду, – ответил Уилер и повесил трубку.