– Письма? – спросила жена.

Уилер кивнул.

– Ох, – едва слышно прошептала она.

Через двадцать минут Уилер зашел в почтовое отделение, и Поултер пододвинул к нему лежавшие на столе письма. Шериф принялся разглядывать почтовые штемпели.

– Швейцария, – прочитал он. – Швеция. Германия.

– Все сразу, – заметил Поултер. – Как всегда. Тридцатого числа каждого месяца.

– Как я понимаю, мы не можем их вскрыть.

– Ты же знаешь, я бы с радостью разрешил, если бы мог. Но закон есть закон. Мы должны отослать их назад нераспечатанными. Так положено.

– Ладно.

Уилер достал ручку, переписал обратные адреса к себе в блокнот и пододвинул письма ближе к Тому:

– Спасибо.

Он вернулся домой в четыре часа дня. Кора сидела в гостиной с Паалем. На лице мальчика было смущенное выражение – он одновременно и хотел угодить Уилеру, и боялся снова услышать неприятные звуки. Он сидел рядом с Корой на диване с таким видом, будто вот-вот расплачется.

– Пааль, – Кора обняла вздрагивающего мальчика, – не нужно ничего бояться, дорогой мой.

Она посмотрела на мужа и расстроенным голосом спросила:

– Что они с ним сделают?

– Не знаю. – Уилер покачал головой. – Должно быть, все же захотят, чтобы он ходил в школу.

– Но мы не можем послать его в школу в таком состоянии.

– Мы не можем никуда его послать, пока не разберемся, что к чему, – поправил ее Уилер. – Я сегодня вечером напишу этим людям.

В тишине Пааль ощутил внезапный взрыв эмоций этой женщины и посмотрел на ее потрясенное лицо.

Боль. Он чувствовал, как боль сочится из нее, словно кровь из смертельной раны.