В это время Мария Бархатова потихоньку, на ушко начала комментировать рассказ Озерова, чуть склонившись к Людке Крыловой:

— В принципе, шаманские практики во всем мире очень похожи. Чтобы добиться измененного состояния сознания, используются давно известные методики — специальные напитки, ритмичная музыка, костюмы. Я думала, что у нас в стране это уже так, в первозданном виде, не сохранилось. А вот надо же! Встретить шамана в центре России! Такого я не ожидала. Ну никак… не ожидала…

— Горел костер. Шаманский напиток постепенно кружил голову. И я двинулся в такт и ритм за дедом-Вороном и его бубном. Танцевали вокруг огня. Постепенно, я даже не заметил как, переместился в какой-то совсем другой мир. Он был полон каких-то то ли существ, то ли сущностей. Я видел не глазами, а как бы всем телом. Сущности или существа, окружавшие меня и деда-Ворона, — это были, судя по всему, духи, а может, и души наших предков. Эти духи жалобно стонали, просили дать им энергию, дать им силу… Были и другие существа из этого мира… Дед-Ворон в такт ударам бубна сначала тихонько, а потом все громче и громче запел свою песню. Необычную песню. И духи, которые до этого жалобно стонали, шуршали, устраивали между собою свалку, присмирели, успокоились. А я тоже почувствовал себя, как ребенок в колыбели, когда мама поет над ним любовную песню. На эту песню откуда-то из леса пришел он.

— Кто он? — заворожено спросила Крылова.

— Я сразу узнал его. Это был дух медведя. Да, того самого медведя. В этот момент я почувствовал такой ужас. Такой страх. И вспомнил то, что было давным-давно, спрятано где-то в сознании моем, что ли… Я иду по белому-белому пушистому снегу. На лыжах. Зимой. И чувствую исходящую от леса опасность. Чей-то взгляд. Пристальный и тяжелый. И этот взгляд вызывает внутри меня омерзительный страх. И ужас. Но я не могу понять, откуда грозит опасность. А когда прохожу мимо поваленной сосны, из-за нее выскакивает что-то буро-темное, чудовищное. Я чувствую только удар. Рев над головой моей, укрытой в малахае. И запах. Острый запах зверя, который бьет в ноздри. И еще хруст. Хруст моих костей в пасти… И вот теперь, во время сеанса, дух медведя-шатуна, убившего меня в какой-то другой, неизвестной мне жизни, пришел сюда из леса. Дед-Ворон выманил его. Все тело мое одеревенело. Руки, ноги онемели… Я уже не мог двинуться от страха… И сидел в сторонке, сжавшись в комочек.

Но дед-Ворон знал свое дело. Он стал бросать в огонь жертвы. Мясо, зерно.

Духи, урча, кинулись поглощать угощение. Медведь тоже подполз. Клубясь и переливаясь всеми огнями, начал жрать.