Деев бросается к Ореху — того по-прежнему придерживает Буг, но тело мальчика разметалось по лавке широко, и фельдшеровых рук уже недостаточно. Деев падает на колени у лавки и помогает деду.

— Вы слышали слово Божие, — доносится от алтаря. — Слышали, как страдал наш Господь, умирая на кресте, — когда все его ученики разбежались, когда распятые рядом другие разбойники посылали ему проклятия, а первосвященники глумились и издевались. Им важно было не просто убить Христа, а чтобы смерть эта случилась на глазах у всех и стала бы знаком проклятия, ибо Бог не захотел сохранить жизнь своего сына и посланника. Смерть Христа была задумана и претворена не только для Христа, но и для свидетелей.

Тощее мальчишечье тело изгибается скобкой, из горла фонтаном брызжет вода, глаза закрыты. Деев грудью ложится на колени больного — иначе не удержать: Орех так сильно дергает конечностями, что едва не сбрасывает с себя взрослого.

— Чтобы не только погиб Он, — продолжает священник, — а чтобы погиб в ореоле проклятья и чтобы все отвернулись от него и стерли из памяти. Это удалось. Умирая, Сын Божий из последних сил кричал последние свои слова: «Боже мой, Боже мой, почто ты меня оставил?» Не было Ему ответа. Он умирал на кресте и видел, как разрушено дело его жизни, а зло торжествует. И свидетели видели.

— Свяжи ему ноги, — командует фельдшер.

Деев хватает башлык, что согревал мальчика, — и откуда только взялся? тоже казаки подарили? — и опутывает им Ореховы бедра и голени. А ноги-то мальчишечьи — твердые, будто каменные. Не дергается больше Орех и не шевелится даже, лежит бревном. Отпустило?

— Посмотрим же вокруг. Что происходит с нашей землей? Каждый в этом кругу сделал все, чтобы не допустить торжества зла в России. А оно не только превозмогло нас — оно смеется над нами, кусает нас и терзает. Вот и здесь, в храме, мы видим детей, больных от страшной болезни. Смотрим на них и понимаем: не только Христос распят — народ наш распят. Дети наши распяты. Не со всех из нас течет кровь, но кровоточат сердце и душа. Мы страдаем. А зло протягивает нам вино, смешанное с желчью, — для утоления жажды. Протягивает нам губку, напитанную уксусом. Выпьем же вина с желчью и выпьем уксуса. Горше уже не станет. Вся Россия христианская питается нынче желчью и уксусом.

— Давай-ка привяжем его к нарам, — говорит Буг. — Холерная лихорадка может вернуться.

— Что же нам остается, — вопрошает проникновенный священников бас, — в дни, когда надежды и чаяния иссохли, а борьба всей нашей жизни оборачивается напрасной? — И сам же себе отвечает: — Остается одно: быть верными Господу, самим себе и друг другу.