Глава XV

Самолеты редко прилетали в этот городок, и тем не менее в тот морозный зимний вечер, когда хрустально чистый воздух был вспорот гулом мотора, немногие обыватели обратили внимание на прибытие самолета, на котором прилетел с точными указаниями из Бухареста Октавиан Григореску, полномочный представитель центра.

Направляющие красные и зеленые огни вспыхнули и погасли. Пилот, покружив над слабо освещенным городом, повернул на сигнальные огни Матуса и пошел на посадку.

— Прибыли, — воскликнул военный летчик, обращаясь к своему молчаливому пассажиру. — Хорошо летели, всего полтора часа. — И указал на освещенный циферблат.

Григореску кивнул, глянул в окно кабины, увидел башни, крыши и едва освещенные фонарями улицы. Было десять минут восьмого, когда они коснулись земли на ровном широком пустыре, единственном в городе, называемом «базарным кругом», где по субботам продавали скот и изредка садились самолеты специального назначения, обычно военные самолеты союзных советских войск. Без преувеличения можно сказать, что 19 часов 10 минут стали историческим часом для этого города и всего северного округа, — часом таким же знаменательным для местных жителей, как час падения Константинополя или день открытия Америки. То есть это было столь же крупное событие, но отмечающее не сущность, не начало какого-то явления, а поворотный момент в жизни этого города.

Встречать Григореску пришли Дэнкуш, Вайс, Софронич, а в трех шагах позади стоял одинокий Матус. Ребята, которые помогали ему сигнализировать, скромно выстроились поодаль, шагах в десяти, и с любопытством разглядывали прибывшего.

Представитель Центрального комитета молча пожал руки встречающим, а потом и рыжему Матусу. Он увидел два ожидающих их джипа и обратился к Матусу, которого счел ответственным за организацию встречи:

— Позаботьтесь о пилоте, — и кивнул последнему.

— Благодарю вас, — ответил пилот, — но мне нужно возвращаться в Бухарест. Честь имею.

— Спасибо, капитан.

Все услышали уверенный, твердый голос Григореску.

Он сел в ближайший джип рядом с шофером, и машина тронулась к уездному комитету партии. Первые пять минут Григореску молча глядел в окно и не видел ничего, кроме низеньких крестьянских домиков, с окнами, освещенными керосиновыми лампами. Этот почти сплошь крестьянский квартал, рядом с «базарным кругом», не был электрифицирован. Затем пошли улицы, освещенные электрическими фонарями, редкими и бледными, а на перекрестке, напротив пожарной каланчи, он заметил первую толпу — признак событий, которые привели его сюда.