– Ты не поддерживаешь с ней связь?

– Ровно такую же, как с тобой, но от нее ни разу ничего не было.

– Тебе не любопытно, как она? А ее родители живы?

– Да, но я никогда их про нее не спрашивал. Не один год прошел с нашего с ними последнего разговора.

– Почему так?

– Она имеет право держаться в стороне.

Жуюй улыбнулась.

– Печально для нее.

– Почему?

– Если бы она значила для тебя больше, ты бы ее нашел, – сказала Жуюй. – Мы не в таком мире живем, где человек может вечно прятаться.

– Возможно, у меня есть причины не искать ее.

– Потому-то мне за нее и печально.

– Почему?

– Ведь она была по уши в тебя влюблена, разве не так?

– Подростковая влюбленность – дело обычное. Но это не причина, чтобы я оставался в ее мире, – сказал Боян.

– Помню, Шаоай однажды сказала, что Можань еще дитя, – промолвила Жуюй, и ее лицо затуманилось. – Бедное дитя.

– Что ты имеешь в виду?

– Она и правда была дитя, когда мы с ней общались, ты согласен? – сказала Жуюй. – Я постоянно чувствую себя виноватой из-за всего, что с ней произошло.

– Только перед ней? – спросил Боян, вдруг разгневавшись. – А я разве не был дитя? Ради всего святого, Шаоай было только двадцать два. Разве она еще не была дитя в каком-то смысле?

Жуюй смотрела на Бояна так, будто его злость ее позабавила.