Но со временем кое-что изменилось: Грейс больше не пеклась о своей первой семье. И словно не задумывалась о том, какие беды влечет ее отсутствие. Прямо на ее глазах Дэвид из болезненного, покладистого ребенка превратился в здорового, рассерженного, проблемного подростка – трансформация, вызывавшая у Грейс недоумение и печаль, но не побуждавшая ее к принятию мер. С каждым последующим визитом в Эмпайр Фоллз Майлз все яснее понимал: его брат, в сущности, брошенный ребенок, вынужденный разрабатывать свои собственные стратегии выживания, и среди прочих – подражание беззаботному равнодушию и самодостаточности отца. Глядя на Дэвида, Майлз мог с уверенностью предположить, что его брат из тех ребят, что каждую осень фигурируют в сложных профессиональных соглашениях между преподавателями. Учитель, которому достался Дэвид Роби, потребует компенсации в виде двух-трех хороших учеников, и при этом сам их выберет. “Он лишь пытается привлечь к себе внимание”, – сказала Грейс директору старшей школы, когда у Дэвида начались проблемы, а затем усугубились, чтобы наконец стать совсем уж серьезными. То же самое она повторила Майлзу по телефону, рассказывая об очередной выходке его брата. Она казалась искренне растерянной и огорченной, но как бы отстраненной, словно речь шла о племяннике, которого она всегда обожала, но ведь в конце концов, ответственность за него несет ее сестра, а не она.

И того, что происходило с ней самой, Грейс тоже, видимо, не сознавала. Менялись времена года, и Грейс все больше усыхала, своей бестелесностью напоминая призрак. Когда Майлз спросил, не заболела ли она, Грейс ответила, что у нее всего лишь ранняя гормональная перестройка. С женщинами такое бывает. Тревоги это у нее не вызывало, напротив, Грейс была почти благодарна эксцессу природы. Неужели каких-то десять лет назад эта женщина ослепляла своей красотой, неужели это на нее, одетую в белое летнее платье, засматривались все мужчины на Мартас-Винъярде? Грейс, казалось, напрочь позабыла ту женщину, и одного этого было достаточно, чтобы повергнуть Майлза в глубокое уныние. Достаточно, чтобы он выдумывал отговорки, лишь бы не появляться дома. Достаточно, чтобы податься, будь у него такая возможность, в программу защиты свидетелей. Он тогда еще не понимал, что колледж и был такой программой.

* * *

– Она будет в ярости, – предупредил он миссис Уайтинг по телефону, когда они обо всем договорились.

Утром он первым делом пойдет к декану, объяснит ситуацию и возьмет академический отпуск. Миссис Уайтинг пришлет за ним машину, и во второй половине дня он уже будет сидеть у постели своей матери. Грейс пока останется дома, продолжая курсы терапии и облучения, начатые полтора месяца назад, – как мать могла не сказать ему об этом ни слова? – но со временем ее перевезут в одноэтажную асьенду миссис Уайтинг, где за ней будет легче ухаживать. Ни у Грейс, ни у кого-либо из Роби не было медицинской страховки с тех пор, как закрыли рубашечную фабрику и Грейс потеряла работу, но миссис Уайтинг велела ему не беспокоиться о счетах за лечение. Старый Роджер Перри, как выяснилось, был тоже болен, и ему требовалась помощь в “Имперском гриле”. Если Майлз, постепенно освоившись, возьмет управление рестораном на себя сроком примерно на год, пока не найдут и не подготовят нового менеджера, миссис Уайтинг позаботится о том, чтобы Грейс ни в чем не нуждалась. Позднее он, разумеется, вернется в колледж и получит свой диплом.