Длинный луг был весь в росе, на каждом шагу попадались кролики. Он пожалел, что не прихватил ружье, но папа запретил ему стрелять в одиночку. Потом ему вспомнилось, что он видел лук со стрелами в палатке – в его палатке, вызывающе уточнил он и снова разозлился, потому что в глубине души понимал, что не прав и что палатку действительно отдали им всем. Глупо дарить десятку человек то, чем могут пользоваться от силы двое. Палатка стала принадлежать ему, потому что ею пользовался только он с Саймоном, вдобавок он старший, значит, она скорее его, чем Саймона.

Лук и стрелы он нашел. Стрел было не очень много, их, должно быть, делал Кристофер, потому что Саймон вообще не знал, как это, и Тедди пришлось признать, что стрелы выглядят отлично, что гусиные перья на них аккуратно подрезаны, а кончики слегка опалены и заточены. Тедди решил потренироваться, а уж потом охотиться на кроликов, и решение оказалось верным, потому что выяснилось, что как следует прицелиться не так-то просто. Плохо было то, что он то и дело терял стрелы. Поначалу он об этом не задумывался, даже когда найти стрелу не удавалось, и только когда остались последние две, стал искать старательнее, но в этом лесу, где столько папоротников, сухих листьев и всякой травы, стрелы словно сквозь землю проваливались. Не сумев найти даже самую последнюю, он вернулся на поляну и влез в палатку, проверить, нет ли там еще, но больше стрел не было. Тогда он принялся за поиски чего-нибудь съестного – сэндвичи с джемом, казалось, были съедены давным-давно. Нашел несколько яиц и сковородку и решил развести костер. Неподалеку от палатки было место, где явно разводили костры. Он набрал сухих веток, а на растопку пустил страницы какой-то тетради, которая нашлась в палатке. В разгар разведения костра явился Кристофер – так неожиданно, что Тедди не успел даже толком вылезти из палатки. До одиннадцати – времени, на которое они договаривались, – было еще далеко.

* * *

Накануне вечером за ужином Кристофер почти ничего не ел – мало того, что болела голова, так еще и два передних зуба пошатывались, и когда он пытался откусить что-нибудь, они как будто болтались во рту, вызывая легкую тошноту. После еды он сразу извинился и ушел наверх. Войдя в комнату, он бросился на кровать, не заметив, что на ней лежит какая-то шляпа, которую он, конечно, смял. Вскочив, он попытался вернуть ей прежнюю форму, но ничего не получалось, шляпа так и осталась со вмятиной. В конце концов он положил ее на стул в темном углу комнаты, надеясь, что хозяин ничего не заметит до утра, и по коридору дошел до тесной кладовки, где ему стелили постель. Но заснуть так и не смог. Видимо, быть отказником – значит ни на минуту не терять самообладание, потому что едва это произошло, он просто бросился на Тедди, не задумываясь, и это было ужасно. Но как можно ручаться, что никогда не потеряешь самообладание? И как, черт возьми, быть с Тедди? Рассказать ему все? Но он предчувствовал, что идею побега Тедди не одобрит, а значит, почти наверняка расскажет остальным, куда они подевались. Однако теперь, когда Тедди известно их убежище, он все равно проболтается, верно? Может, перенести лагерь на другое место? Эта задача казалась почти неосуществимой: понадобилось две недели, чтобы собрать здесь припасы, и это место подходило идеально. Ставить палатку там, где нет ручья, бессмысленно, а это значит, что куда бы он ни перенес лагерь, Тедди пройдет по следам и найдет его. Его – а как же Саймон? С тех пор как прошел сбор по поводу ветрянки, он понял, что у Саймона не на все сто процентов лежит душа к предстоящему приключению. Да, в школу Саймон не хотел, но из-за ветрянки отъезд отложили, вдобавок он считал, что если будет война, занятия в школе отменят и никуда уезжать вообще не придется. Поэтому Кристофер продолжал делать вид, что все идет по-прежнему и они намерены сбежать вдвоем, но Саймона в расчет уже не принимал. Возможно, удастся найти другой ручей в другом лесу… но его время на исходе, к тому же он знал, что другого такого же удобного места в пределах досягаемости нет.