* * *
– Сочувствую, что у тебя ветрянка.
– Да ничего, – он посмотрел на Кристофера, который неловко переминался в дверях. Давние чувства преданности и привязанности вернулись: Кристофер поступил как порядочный человек и пришел навестить его. – А что с Тедди? – спросил он. – Мне можно сказать – я его ненавижу.
– Он хочет превратить то место в крепость. Вырыть вокруг него окопы. И играть в какую-то дурацкую войну.
– Ты ведь ему не позволишь, да?
– Я не хочу, чтобы было так, как хочет он, но не знаю, как его остановить. Он твердит, что это его территория, а я захватчик. Хочет присвоить все наши запасы – говорит, что они все равно принадлежат ему, как и палатка.
– Если ты отказчик, играть в войну тебе нельзя.
– Само собой! Но это рушит все мои планы. Я, похоже, пробуждаю в нем худшие чувства. И потом, ты же не можешь сбежать теперь, когда ты болен.
– Сам знаю. Но зачем вообще говорить ему?
– Понимаешь, если я скажу, он может смолчать. Или увидеть в наших планах смысл и вместо своей дурацкой затеи присоединиться к нам.
– А нельзя просто немного подождать? Может, он тоже заболеет ветрянкой. Или уедет в свою гадскую школу. – Саймон страшно загордился и почувствовал себя незаменимым, когда Кристофер сказал про «наши запасы» и спросил, не против ли он обо всем рассказать Тедди. Почему-то теперь, когда он лежал в постели и мало что мог поделать, давать советы стало легче. – Знаешь, я ведь не ябеда, – добавил он, страстно желая еще и похвал.
– Конечно, нет, глупый! Иначе зачем бы я стал
– Извини, не подумал.
– Да ничего. Плохо тебе, наверное. – Саймон выглядел неважно. Кристофер подошел к тумбочке и съел виноградину с тарелки. – Он теперь постоянно торчит
– Ему можно брать ружье только в присутствии взрослых. Можешь сказать об этом дяде Эдварду.
– Ябедничать я не собираюсь… – Он умолк: в комнату вошел дядя Хью. Он нес маленькие шахматы.
– Я подумал, может, сыграем партию перед ужином, – сказал он. – Привет, Кристофер. Надеюсь, я не помешал.