Но верховный жрец опередил его.

– Разумеется, благородный Сибар-Син, Мардук возвратит тебе твои сокровища. К сожалению, волов и вино он вернуть не сможет.

– Я не прошу от Мардука того, что принес ему в жертву, – гордо возразил уязвленный Сибар-Син, – я прошу лишь того, что по праву принадлежит мне. Мне нужна дочь Гамадана.

– Все наши старания напасть на ее след оказались тщетны, – прибавил доверенный.

Сибар-Син многозначительно усмехнулся.

– Охотно верю, но ведь Мардук всемогущ и всеведущ. Какую же цену назначит он, чтобы вернуть мне дочь Гамадана? Достаточно ли моего состояния?

– Достаточно и половины, о высокочтимый Сибар-Син, – согласился Исме-Адад, – но ты. должен быть терпеливым.

С этими словами верховный жрец величественно прошествовал вперед.

Празднество продолжалось своим чередом. Народ валом валил в храмы и приносил жертвы. У всех алтарей божьи слуги принимали дары во славу небожителей. Их именем благословляли они верующих за наку – жертвенных животных, за кутрину – благовонные кедр и мирт, за киспу – поминальную жертву, за нику – жертвенное вино.

Но благосклоннее всего принимали они золотые подношения от знатных и богатых людей. Они курили им фимиам перед главным алтарем, и вельможи отстегивали мечи с золотыми эфесами, срывали с груди золотые цепи, снимали тяжелые перстни с печаткой, золотые, изукрашенные драгоценными каменьями и лентами, диадемы и бросали их к подножию богини плодородия, молодости и любви.

Жены отстегивали золотые броши и пряжки со своих одежд, извлекали из причесок булавки, гребни, нити белого, голубого и желтого жемчуга, оставляя ожерелья, запястья и серьги, снимая с себя шитые драгоценными камнями тяжелые одежды, расстилая их перед алтарем. Стоявшие позади них рабыни держали корзины цветов, чаши с маслами и кувшины, наполненные вином.

Под звуки ли, свирелей, арф, флейт и лютен халдеи клали поклоны и молились перед той, что была подательницей материнства, жизни и блаженства. Совершив обряд, люди устремлялись к выходу. Сперва мужчины и женщины двигались плавным, размеренным шагом, но по мере того, как росло возбуждение, степенность их сменялась ликованием, которое находило выход в вихревой пляске. Охваченные фанатическим экстазом, люди врывались в распахнутые ворота священных садов, бросались на мягкую траву под кипарисами, фиговыми пальмами, кедрами и оливковыми деревьями, входили в священные чертоги наслаждений в тени платанов. От пения и музыки трепетали листья и кружили над головами перепуганные голуби. Далеко вокруг расстилался упоительный и благовонный дым жертвенного фимиама.