– Я не продержусь без вас и пяти минут, – сказал Уолтер. – Даже меньше. Понимаете?

После секундного размышления она кивнула, а потом, оставив ремень безопасности, положила руки ему на плечи, торжественно поцеловала его и отстранилась, чтобы полюбоваться эффектом. Уолтер решил, что сделал максимум возможного и ни за что не пойдет дальше. Он просто ждал, а Лалита, по-детски нахмурившись, сняла очки, положила их на приборную доску, взяла Уолтера руками за голову и прижалась к его носу своим маленьким носиком. Он на мгновение испугался того, как похожи они с Патти – если рассматривать вблизи, – но тут же закрыл глаза и поцеловал девушку. Теперь Лалиту уже невозможно было ни с кем спутать. Пухлые губы, сладкие, точно персик, горячая голова под шелковистыми волосами. Уолтер мучительно размышлял, не преступно ли целоваться с такой молоденькой девушкой. Ее юность казалась такой хрупкой в его руках, что он испытал облегчение, когда Лалита отодвинулась и вновь взглянула на него сияющими глазами. Он чувствовал, что настало время для слов благодарности, но все не мог оторвать от нее взгляда, и Лалита, очевидно, сочла это приглашением перебраться через рычаг переключения передач и неуклюже оседлать Уолтера, чтобы он мог обнять ее всю. Внезапная агрессия и алчность, с которой она поцеловала его в третий раз, вселили в него такую радость, что земля ушла у него из-под ног. Уолтер переживал свободное падение – то, во что он верил, исчезало во мраке, и он начал плакать.

– В чем дело? – спросила Лалита.

– Пожалуйста, не торопись.

– Не буду торопиться, хорошо, – сказала она, целуя его заплаканные щеки и вытирая слезы нежными пальцами. – Уолтер, тебе грустно?

– Нет, детка, наоборот.

– Просто разреши мне любить тебя.

– Ладно.

– Правда?

– Да, – не переставая плакать, сказал он. – Но давай все-таки поедем.

– Еще минуту.

Она коснулась языком его губ, и Уолтер открыл рот, впуская ее внутрь. Губы Лалиты желали Уолтера сильнее, чем все тело Патти. Плечи под тонкой тканью, когда Уолтер сжал их, показались такими худыми – никаких мышц – и очень гибкими. Лалита выпрямилась и буквально набросилась на него, толкнувшись бедрами ему в грудь. Уолтер был к этому не готов. Теперь он стоял ближе к пропасти, но все еще не мог полностью уступить. Причинами вчерашнего упорства были не просто принципы или некое табу, и плакал он не только от радости.

Ощутив это, Лалита отстранилась и взглянула Уолтеру в лицо, а потом, отвечая на увиденное, вновь перебралась на водительское сиденье и посмотрела на Уолтера издалека. Теперь, отпугнув ее, он немедленно пожелал Лалиту вновь, но у него возникло смутное воспоминание из того, что он слышал и читал о людях в сходном положении, – что это и есть самое ужасное, это и называется обманывать девушку. Некоторое время Уолтер сидел в неподвижном лиловом свете фонаря, прислушиваясь к шуму грузовиков на шоссе.