– О господи, малыш, – сказала Конни. – А я уже начала думать, что ты никогда не позвонишь.

– У меня много дел.

– Я знаю. Знаю. Но я уже решила, что не нужно было ничего тебе рассказывать. Ты меня простишь?

– Возможно.

– О! Это намного лучше, чем “нет”.

– Я тебя прощу, – сказал он. – Ты все еще хочешь приехать в гости?

– Сам знаешь, что хочу. Больше всего на свете.

Конни говорила вовсе не как независимая взрослая женщина – чего Джоуи ожидал, – и внутренний голос заставил его слегка сбавить темп и спросить себя, вправду ли он хочет воссоединения. Внутренний голос предостерегал Джоуи: страх потерять Конни и действительное желание ее вернуть – это разные вещи. Но ему хотелось скорее сменить тему и, не погружаясь в абстрактные рассуждения о чувствах, спросить, что она думает о предложении Бартлса.

– О боже, Джоуи, – сказала Конни, когда он все объяснил, – обязательно соглашайся. Я тебе помогу.

– Как?

– Дам денег, – сказала она, как будто это было нечто само собой разумеющееся. – У меня на счету больше пятидесяти тысяч.

При одном упоминании этой цифры он испытал сексуальное возбуждение и вспомнил начало их романа на Барьер-стрит, когда он только-только перешел в старшую школу. Оба потеряли невинность под пение U2, их любимой группы (особенно Конни). Это был альбом Achtung Baby, и его первая песня, в которой Боно заявлял, что готов ко всему, в том числе к сексу, стала их серенадой – в честь друг друга и капиталистической идеологии. Эта песня позволила Джоуи ощутить себя готовым к любви и к взрослению – он стал зарабатывать настоящие деньги, продавая часы в католической школе, где училась Конни. Они сделались партнерами в полном смысле слова: он был предпринимателем и производителем, а она – надежным поставщиком и на удивление талантливой продавщицей. Пока монахини не прикрыли их предприятие, Конни выказала себя настоящим мастером “мягкой” продажи – ее холодная отстраненность служила для одноклассниц лучшей рекламой. Все обитатели Барьер-стрит, включая мать, принимали сдержанность Конни за глупость и заторможенность. Лишь Джоуи, ставший для нее своим, разглядел в девушке потенциал – и теперь это казалось основой их совместной жизни. Он помогал Конни, побуждал ее к тому, чтобы превосходить ожидания, запутывать окружающих и в первую очередь – его мать, которая недооценивала скрытые активы Конни. Вот на чем зиждилась вера Джоуи в свой успех на деловом поприще – на способности видеть истинную цену, замечать потенциал там, где его не видели другие. И это же качество лежало в основе его любви к Конни. Она была тайны полна![84] Они занимались любовью, лежа на грудах двадцатидолларовых банкнот, которые она приносила домой из школы.