Ездили мы непременно в сопровождении двух вооруженных слуг, и я если и видела крестьян, то с расстояния. Драммонд мне ни разу не попался на глаза, но это не имело значения, поскольку я теперь редко думала о нем. Для меня он умер вместе с Маргарет, а моя дружба с его женой казалась такой далекой, как и те времена, когда я каждую неделю ездила в амбулаторию в надежде увидеть его.

Прошло лето. Гувернантка Неда уведомила о своем намерении оставить работу, чем очень порадовала сына. Патрик подал объявление – «требуется учитель». Джон отпраздновал четвертый день рождения, гордо задул все четыре свечи на своем праздничном пироге. Его здоровье все еще беспокоило меня, но я видела, как он вырос за последний год. Теперь Джон уже мог произносить слова, хотя и не много, но понимал все, что ему говорили. Как и Элеонора. Ей еще и двух не исполнилось, а в детской не прекращалось ее щебетание, я даже начала беспокоиться – не слишком ли она скороспелая.

– Нам скоро придется нанять гувернантку специально для нее, – сказал, смеясь, Патрик, и в те моменты, когда мы вместе гордились детьми, я понимала, что все мои усилия не напрасны и никакая жертва ради них не будет слишком велика. – Я только надеюсь, что нам удастся найти хорошего учителя для Неда.

– Найди учителя-шотландца, – посоветовал Макгоуан. – Лучше шотландского образования не найти.

– Я не хочу, чтобы Нед говорил с шотландским акцентом! – воскликнул Патрик, поддразнивая его, но Макгоуан, у которого отсутствовало чувство юмора, только ответил, что у образованных шотландцев акцент почти незаметен.

– У твоего отца сильный акцент.

– Мой отец необразованный человек.

Я никогда не понимала взаимоотношений Макгоуана с его отцом. Они хорошо работали вместе, старик относился к сыну с ревнивым почтением, а Макгоуан, без сомнения, был почтительным сыном, раз в неделю появлялся в доме отца; но я слишком хорошо знала Хью Макгоуана и часто спрашивала себя, не кроется ли за его внешне безукоризненными манерами глубокое презрение. Он редко говорил об отце. О матери, которая осталась в Шотландии, не вспоминал вообще. Единственный намек на его прошлую жизнь с родителями я слышала, когда он заметил после не понравившихся ему слов Эдит: «Надеюсь, ты не собираешься стать надоедливой женой, моя дорогая, ибо я презираю мужей-подкаблучников».

Эдит тут же поспешила заверить его, что он вовсе не из тех людей, которые становятся подкаблучниками у жен.

Я понятия не имела, разочарована ли Эдит в своем браке, но жалоб от нее никто не слышал, и я решила, что пока она удовлетворена. Но я подметила, что Макгоуан почти не обращает на нее внимания, даже если она проницательно говорила о политике. Если бы мое отвращение к Эдит было не таким сильным, я бы, возможно, ей посочувствовала.