– Я понимаю, что политическая ситуация не идет на пользу нервам. Если бы ты могла приехать в Лондон…

– Нет, я не могу. Это невозможно. Макгоуан сказал… – Я умолкла, но было уже слишком поздно.

– Макгоуан, – повторил Томас. – Макгоуан то, Макгоуан се. Куда ни сунься – всюду Макгоуан. Он все контролирует в этом доме?

– Томас, это к лучшему. Патрику нужен сильный человек, чтобы организовать хозяйство.

– Я не думаю, что к лучшему, когда Макгоуан заходит в этот дом, как в свой, и указывает тебе и Патрику, что вы должны делать.

– Я не могу это обсуждать. Ты должен поговорить с Патриком.

Но у Томаса не хватило духу поговорить с Патриком – мешала разница в возрасте в шестнадцать лет, – к тому же Томас все еще смотрел на старшего брата словно на идола, как в детстве. Хотя Томасу хватало смелости задавать некоторые вопросы, в то же время смелости у него было маловато, чтобы выслушивать ответы. Поэтому ничего так и не было сказано, а вскоре они с Дэвидом уехали в Лондон, пообещав вернуться к Рождеству.

Но они не вернулись. Придумали какой-то предлог. Особое приглашение от лучшего друга Маргарет… Рождество в Йоркшире… никак не могли отказаться… очень надеялись, что мы с Патриком поймем.

Патрик понял и напился. Я после отъезда мальчиков перестала прикладываться к мадере, но Патрик, к ярости Макгоуана, продолжил. Получив письмо от мальчиков, Патрик выпил две бутылки портвейна, и Макгоуан нашел Патрика в его комнате в состоянии ступора.

– Идиот ты чертов! – закричал Макгоуан. Хотя моя комната находилась между спальней Патрика и будуаром, я слышала каждое слово. – Вставай! – Потом звуки ударов.

Мне стало плохо, и я убежала наверх в детскую. По какому-то несчастливому стечению обстоятельств именно в этот день с ежегодным визитом приехал Джордж, и, когда меня позвали из детской принять его, я пребывала в таком расстроенном состоянии, что он это тут же заметил.

– Моя дорогая Сара, что-то случилось… Я чем-то могу помочь?

Его голос звучал с такой неожиданной добротой, что я посмотрела на него новыми глазами. Я всегда видела в нем замшелого старого холостяка, от которого Патрику никакой пользы, как и ему от Патрика, но теперь осознала, что все напускное куда-то ушло и передо мной сочувственное лицо и застенчивые взволнованные глаза.

– Если возникли какие-то трудности… Надеюсь, вы можете мне довериться… Всегда считал вас такой замечательной девицей, гораздо лучше, чем заслуживает Патрик… Не люблю видеть расстроенные лица красивых женщин.

Я заплакала. Не потому, что он назвал меня красивой. Я бы все равно заплакала.