– Беспокоиться совершенно не о чем, детка, я тебе клянусь, – произнес я самым убедительным тоном, – потому что я могу доказать свою невиновность, и, если ты подождешь здесь, я вернусь в гостиную и объясню это мистеру де Салису.

Она кивнула, стараясь не встречаться со мной взглядом, и я вышел из спальни, закрыл дверь и приготовился своим козырным тузом побить все аргументы молодого Томаса.

– Мистер де Салис, – убедительным тоном начал я, – я клянусь вам памятью моей матери, что во время разговоров с моей родней о Хью Макгоуане слово «убийство» мною ни разу не было произнесено.

– В таком случае, – проговорил самоуверенный молодой Томас, – у вас не будет возражений, если я спрошу у вас, где вы провели вторник.

– Какие могут быть возражения?! Я провел день в Линоне. Из Кашельмары сразу же отправился в Линон повидаться со старыми друзьями. Они могут это подтвердить. Ночевал я в гостинице, а на следующее утро сел в экипаж на Голуэй.

Последовала долгая пауза. Наконец молодой Томас сказал:

– Понятно. Вы простите мои подозрения, но в тот день вы были в Кашельмаре и…

– Ваша ошибка вполне понятна, и вы можете не сомневаться – я вас за нее не корю.

– …и Макгоуан оставил письмо, – добавил Томас с твердостью, которая неприятным образом поколебала меня. – И я читал это письмо.

Макгоуан, мой враг, моя Немезида…

– Оставил письмо? – с улыбкой переспросил я. – И в нем признание всех его преступлений?

– Он сообщил, что вы вынудили его написать письмо об отставке, угрожая пистолетом, что вы избили и мучили его.

– Именно такого рода ложь и следует ожидать от подобного извращенца! Господи Исусе, я в жизни не опускался до таких мерзостей, которые для него были нормой!

– Зачем бы тогда Макгоуан стал писать письмо, если бы это было неправдой?

– Да чтобы нагадить мне, конечно! Я вышвырнул его из долины, а уж он скорее помер бы, чем безропотно принял поражение. Где, вы говорите, это письмо, мистер де Салис?

Он секунду помедлил.

– Я отдал его окружному инспектору.

Я знал, что ничего он никому не отдавал. Томас хотел наехать на меня со своими вопросами еще до того, как инспектор даже узнает, что я вернулся в долину. Он не мог не думать о своей невестке, о своих племянниках и племянницах и был достаточно умен, чтобы вообразить, как можно использовать это письмо.

– Оно у вас в кармане, верно? – предположил я, продолжая улыбаться ему. – Не волнуйтесь, бога ради, я не собираюсь угрожать вам пистолетом, чтобы заполучить его. Да и пистолета у меня нет. К тому же меня не волнует, что вы собираетесь делать с этим письмом. Покажите его окружному инспектору, пусть делает с ним что хочет. Я буду все отрицать, и пусть инспектор действует на свое усмотрение. И какое теперь это может иметь значение? Имеет значение лишь то, что я не убивал Хью Макгоуана, и никто на этом свете не сможет доказать противного.