Я остановился. Постой. Думай. Будь осторожен. А что тогда случится с матерью? Если обвинение будет предъявлено Драммонду, то и она не останется в стороне. И она была в Клонах-корте в тот самый день, когда отец напился до бесчувствия. Может быть, мать ездила туда, не поставив в известность Драммонда. И тот, вероятно, впал в ужас, когда осознал, что она невольно подставила себя! Если в теле будет обнаружен яд, полиция тут же заподозрит мою мать, а Драммонд, возможно, останется безнаказанным.

Разорвав письмо в клочья, я сжег его в подносе для прикроватной свечи.

Спустя какое-то время подумал, что отец и в самом деле мог умереть от цирроза печени. Вполне вероятно. Я знал, что случалось с людьми, которые стояли на пути Драммонда, но ведь случаются и совпадения. Я испытывал эту теорию, опробовал ее. Моя мать находилась в ужасном состоянии, Драммонд был готов на все, чтобы только помочь ей. И тут случайно умирает мой отец.

Уж слишком кстати.

Я был совершенно спокоен. Боялся головокружения, смятения, но ничего такого не произошло. Убийство недопустимо, но куда хуже было бы, если бы мою мать осудили за преступление, которого она не совершала. Я не хотел защищать Драммонда, но не мог этого не делать, потому что иначе пострадает мать. Безвыходная ситуация. К тому же, если говорить честно, разве смерть моего отца не к лучшему? Он принес столько страданий матери в прошлом и умер, полный решимости принести еще. Я жалел его, конечно. Но случившееся было вполне логично, ведь, по существу, он никому не был нужен, и меньше всего – мне. Да, я когда-то любил его, но та любовь давно миновала. Вся моя тяга к нему была уничтожена его отвратительным поведением, и теперь нет нужды скорбеть или переживать о прошлом.

Я всю ночь лежал без сна, размышлял о нем.

Думал о книге, которую он мне подарил, – «Рыцари книжного стола». «Ах, папа, как хорошо ты смотрелся бы в рыцарских доспехах с крестом крестоносца на груди!» – воскликнул я, а он рассмеялся. «Я не герой, Нед», – сказал он. Я так ясно слышу эти его слова: я не герой.

Я после этого немного поплакал, не понимая почему. Это не имело смысла. Если бы я мог осознать… и я боялся уснуть – вдруг опять приснятся лампы Тиффани.

Мы вернулись в Кашельмару. Мать пребывала в жутком состоянии, и доктор Кагилл каждый день заглядывал к ней. После приезда моих дядей из Англии похороны назначили на конец недели, и я увидел двух людей, которые помогали отцу в саду, – они прошли по аллее азалий наверх копать могилу.

«Очень печально, – говорили все. – Вероятно, неизбежно для человека его привычек, но так трагично».