– Переживу. Мои немецкие врачи отвлекали меня историями, когда вытаскивали дренажные трубки или металлические скобы из тела. Синьор Инганнаморте, это намек!

– Мадемуазель, не смешите меня… Я не хочу сделать вам больно. – Он издевательски тянул время.

– Я сейчас сгорю от любопытства. Сжальтесь… Я же писатель, хоть и начинающий!

– Вы мой любимый писатель. Хоть и начинающий.

Не знаю, сказал ли он это специально, зная, что после таких слов я забуду обо всех ранах на свете и прощу ему любой из смертных грехов, но момент был выбран идеально. Пока я купалась в блаженной улыбке, Дженнаро освободил щиколотку от окровавленных лохмотьев рубашки и добрался до раны.

– Дайте мне бинты.

– А чем они отличаются?

– Один наматываете на правую руку, другой на левую, – подколол меня он.

– Как остроумно, синьор Инганнаморте… Я бы купила себе ярко-салатовые. У вас только такого цвета?

– Могу еще предложить черные. Они тоже новые.

– Нет, все-таки синие. Цвет напоминает мне океан.

– Тогда приступим.

Липучка издала шелестящий звук, и свернутая полоска стрейчевой ткани преобразилась в длинную ленту.

– И к истории…

– И к истории. Давным-давно в вашем любимом городе Париже, мадемуазель… – Дженнаро приложил край бинта к моей щиколотке, и я вздрогнула, но вовсе не от боли, а от того, что со мной заговорил уже совершенно другой человек. – Мне продолжать?

– Не издевайтесь…

* * *

– Давным-давно в вашем любимом городе Париже, мадемуазель, один известный в узких кругах дилер антиквариата получил неожиданный заказ на картины Фернана Леже и Амадео Модильяни. Соблазн и баснословные деньги сыграли свою весомую роль, но возникла небольшая сложность: полотна находились в парижском музее современного искусства, расположенного недалеко от la tour Eiffel. Взвесив плюсы и минусы, мсье Курве пришел к выводу, что куш стоит того, чтобы рискнуть, раз уж судьба преподнесла шанс обеспечить себя, детей и детей детей. Курве долго ломал голову над тем, как заполучить Леже и Модильяни, прекрасно понимая, что существует всего один вариант – найти того, кто сможет украсть картины. Он обратился к талантливому профессиональному вору Вьерану, который за несчастных сорок тысяч евро готов был качественно выполнить работу. У Вьерана были серьезные проблемы с азартными играми, с отношениями в семье, а главное, с полицией и законом. Его держали на крючке, обвиняя в четырнадцати крупных кражах, и он знал, что скоро его возьмут. Собственно, поэтому он и обратился ко мне…

Я не дышала. Не думала о кислороде. Забыла о пожаре и поврежденной ноге. Забыла о пылающем острове и страдающих людях. А Дженнаро все говорил и говорил, медленно забинтовывая мою тонкую щиколотку и избегая ошеломленного встречного взгляда.