Отдаление — именно то, в чем Суейны достигают высоких результатов.

Поскольку я никогда не заводила друзей, поскольку, если подумать об этом, само слово «завести» звучит довольно фальшиво и нарочито, да и вроде как несколько эгоистично звучит «завести себе друзей», и поскольку мир до сих пор не научил меня иному, то признаю — я всегда полагала, что друзья как-нибудь найдут меня сами, обнаружат Рут Суейн-ность в стратосфере и отправятся в путь на своих верблюдах[628]. Я привыкла быть сама по себе. Но теперь, когда я неумолимо уклоняюсь от посетителей, один за другим прибывающих в наш дом, чтобы Взглянуть в Последний раз или Опередить События по части Похорон, моя сноровка оказывается как нельзя кстати.

Первым прибыл Младенец Иисус.

Без приглашения прибыл к парадной двери. Не позвонил в звонок, но просто был обнаружен под козырьком, укрывающим от дождя, уже превратившегося в ливень. Мама нашла Младенца Иисуса, когда выпускала Гека. Иисус был в точности таким, как в тот день, когда его похитили. На нем не было никаких следов. Он не стал старше ни на один день. Мама вскрикнула.

Ну, вы бы тоже вскрикнули.

Мама оглядела двор в поисках того, кто принес Его. Никого не было. Гек посмотрел на Иисуса, затем с собачьим недоумением посмотрел на Маму, и Мама сказала «Делай свои дела, Гек», и он вспомнил, для чего вышел, и понесся по диагонали к тому кустарнику, который Маргарет Кроу называет Безымянным, чтобы сделать те единственные Дела, которые теперь там делают. Мама подняла Младенца Иисуса. Потом увидела, как поднялась река. Нижний край луга Райана исчез. Следующие пять ярдов светились тусклым серебром, рябым от дождя и пронзенным тростником. Вдоль всего края нашего поля река поднялась. Мама стояла, держа Иисуса и глядя на дождь.

Здесь, в Фахе, дожди мы знали Всех Видов: дождь, притворяющийся, что он вовсе даже и не дождь; дождь, пересекающий Атлантику, чтобы провести у нас свои выходные; дождь, смеющийся при слове «лето»; дождь, посмеивающийся над сухим днем в Эннисе в двадцати километрах отсюда; дождь, хохочущий над тем, что изливается, струится, течет ручьем, хлещет, стучит, льет как из ведра. Но этот был другим.

У этого дождя было особое предназначение. Так подумала Мама. И то предназначение было Стать Всемирным Потопом.

Гек возвратился, посмотрел на Маму, она сказала ему «Хороший Мальчик» и впустила обратно, на его место перед огнем, где он плюхнул свои мощи и начал греть Бабушкины шлепанцы. Мама внесла Младенца Иисуса.