Она желала, чтобы земля перестала вращаться, время остановило свой неумолимый бег, наступил Судный день и она могла предстать перед престолом Всевышнего и избежать позора и стыда суда земного. В диком смятении разума ее преследовали эти мысли, ей снилось это и в короткой дреме на диване в гардеробной. Она грезила, чтобы небольшой ручеек, пересекавший дорогу между Маунт-Стэннингом и Одли, вздулся и превратился в реку, из реки в океан, пока деревня на холме не скрылась из вида и только волны бушевали в том месте, где она когда-то стояла. Ей снилось, что она видит посланца, то одного, то другого, но никогда кого-то конкретного, у которого на пути вставали сотни препятствий, то ужасных, то смешных и банальных, но никогда естественных или просто возможных, и не в силах избавиться от этих мыслей, она удивлялась тишине, царившей в доме и означавшей, что известий еще нет.

Но теперь в ее голове произошла полная перемена. Она больше не хотела отсрочивать эти ужасные вести. Она желала мучений, чтобы покончить с ними, пережить боль и найти облегчение. Ей казалось, что этот невыносимый день никогда не кончится, как будто ее безумные желания осуществились и время действительно остановилось.

— Какой длинный день! — воскликнула Алисия, как будто прочитав мысли госпожи. — Ничего, кроме измороси, тумана и ветра! А теперь, когда слишком поздно для визитов, распогодилось, — с явной досадой добавила юная леди.

Леди Одли ничего не ответила. Она смотрела на причудливые часы с одной стрелкой и ожидала вестей, которые должны были прийти рано или поздно, не могли не появиться уже очень скоро.

«Они боятся рассказать ему, — подумала она, — боятся известить об этом сэра Майкла. Интересно, кто же в конце концов придет? Приходской священник или доктор, по крайней мере, кто-то из должностных лиц».

Если бы она могла выйти в аллею или на большую дорогу за ней, если бы она могла дойти до того холма, где совсем недавно рассталась с Фебой, она бы с радостью сделала это. Она бы пережила что угодно, только не это долгое ожидание, разъедающее душу беспокойство, это метафизическое тление, которое подтачивало ее сердце и рассудок в невыносимой пытке. Она попыталась завести разговор, в болезненной попытке ей удалось издать несколько общих замечаний. При обычных обстоятельствах ее спутница заметила бы это смущение, но поскольку мисс Одли была целиком погружена в собственные переживания, она была так же молчалива, как и госпожа. Монотонное хождение по дорожкам соответствовало настроению юной леди. Я думаю, ей даже доставляла злорадное удовольствие мысль, что она может простудиться, и кузен Роберт Одли будет нести ответственность за это. Если бы она могла подхватить воспаление легких в эту холодную мартовскую погоду, я думаю, она бы почувствовала мрачное удовлетворение от своих страданий.