– Так за что ты предложил ей пятнадцать дополнительных баллов?

– Дело в том, что она сняла майку и…

– О боже, – снова произносит Бриония.

– И я предложил ей пятнадцать баллов за то, чтобы она надела ее обратно. Вообще-то я сказал это на камеру, чтобы показать, что я совершенно не хочу видеть ее без майки! Но, похоже, торговать дополнительными баллами – это в любом случае нарушение профессиональной этики, независимо от условий.

– И что сказала Клем?

– Она сказала, что давно замечала за мной разные странности. А еще сказала, что ее, как и всех остальных, от меня тошнит. Что я, видите ли, вру и жульничаю, что я сексист и расист, что…

Олли бросает взгляд в окно.

– Вот дерьмо, – говорит он. – Просто отлично. Пресса.

– С чего ты взял?

– Этот урод меня с самого утра пасет.

– Не думаю, что он тебя заметил.

– Пока нет. Но заметит. Они, говорят, взламывают телефоны и выслеживают тебя по сигналу.

– Послушай. Давай снимем комнату, возьмем бутылку вина и вместе что-нибудь придумаем. За мой счет.

– Ты что, делаешь мне непристойное предложение? Мне кажется, я уже достаточно всего…

– Конечно же, я не делаю тебе никаких непристойных предложений. Не говори ерунды. Просто это будет правильно. Куда еще нам податься, если за тобой хвост из газетчиков?

– Наверное, мне и в самом деле нужен сейчас какой-то угол, потому что меня отовсюду прогнали – и из дома, и с работы.

Олли идет наверх в номер, и через десять минут, тяжело дыша, по той же лестнице поднимается Бриония. У нее немного кружится голова, как будто бы мысли ее поднимаются по лестнице быстрее, чем она сама. Примерно так же она чувствовала себя, когда бежала те пять километров, с которых все и началось. А может, все началось гораздо раньше. Она думает о своей посадочной полосе, и о ногтях на ногах, и о том, что все это – для него одного. Хотя не совсем. Точнее, только в некотором смысле. В том смысле, что все это – для того Олли, который являлся ей в фантазиях. Но ничего страшного, ведь реальность сейчас такова, что они останутся одни в гостиничном номере и проведут там вдвоем какое-то время, и потом… Бриония смотрит на часы. Уже четыре. У нее есть максимум час. Ну, от силы полтора. И нужно постараться не пить много перед дорогой домой. Еще один большой бокал – и все.

В номере, кроме кровати, толком ни на чем не посидишь, поэтому они усаживаются рядышком на постель и вытягивают ноги. Бриония наполняет бокалы. Это какого-то там особенного сорта мерло – в бокале оно оказывается приятного, глубокого красного цвета. Такого же, как ее платье.