– Убирайся, – сказала она, – покинь страну, пока не поздно, и больше никогда сюда не возвращайся. Прошлой ночью я потеряла сына, не хватало мне дочери в тюрьме! Я все знаю, потому что ты моя дочь. Мне хватило рассказа санитаров о двух женщинах, положивших Эдварда на носилки в отделении неотложной помощи и сбежавших. Я опасалась худшего и, увидев тебя, все поняла. Позвонив тебе, я не сказала, где меня искать, и вот ты здесь. Избавься от моей машины, если еще этого не сделала, и тоже исчезни.

И она ушла, унося с собой свое горе, оставив меня одну.

Из больницы я поехала в лофт. Мэй там не было. Тогда я отправилась в банк, чтобы обналичить чек, который мне вручила мать, чтобы снова от меня отречься. В банке я пришла к мужу Ронды и отдала ему на хранение «Девушку у окна»: попросила поместить картину в сейф, который там арендовала. Он, не задавая вопросов, дал мне заполнить бумаги. Не хочу забирать ее с собой, никогда не смогла бы смотреть на эту девушку, при всей ее красоте, не думая о ее судьбе и судьбе моего брата. После этого сразу купила билет на самолет, а остаток своих денег положила в конверт. Я оставлю их на ночном столике, чтобы Мэй было на что пересечь границу и прожить первые дни в Канаде.

* * *

Это последние слова, которые я пишу тебе, моя любовь.