– После ограбления ваши матери вернулись в лофт. Спрятали там добычу и присоединились к компании друзей в кафе в балтиморском порту. Насколько мне известно, это был незабываемый праздник. Присутствующие думали, что отмечают выход первого номера «Индепендент», но ваши матери праздновали еще и свое преступление. Какая ирония судьбы, когда знаешь, что она им приготовила на следующий день после выхода газеты! Полиция провела тщательное расследование, но на сейфе обнаружила только отпечатки пальцев Ханны и Роберта. Следов взлома не нашли, соответственно выдвинули только две версии: либо это дело рук кого-то из прислуги, либо никакого похищения вовсе не было. Стэнфилды не испытывали финансовых трудностей, версию мошенничества со страховкой полиция отвергла. Больше всего на свете Ханна Стэнфилд страшилась скандала: в ее сфере все зиждилось на репутации. Крупные коллекционеры доверяли ей бесценные произведения искусства, представьте, что бы они подумали, узнав, что из ее собственного дома украли картину? Поэтому она ничего не сказала о ней полиции. Что это вы так на меня смотрите?

Мы с Джорджем-Харрисоном лишились дара речи от удивления. Теперь смысл письма анонима окончательно прояснился. Я боялась перебивать Трамбле, но Джордж-Харрисон задал ему вопрос о картине.

– Насколько я знаю, она послужила причиной ссоры ваших матерей. Дело было не в ее ценности, пусть она и огромна, а в том, что для Ханны Стэнфилд картина имела колоссальное символическое значение. Как я понял, раньше она принадлежала ее отцу, и она была привязана к ней сильнее, чем ко всей своей коллекции живописи, вместе взятой. По мнению Мэй, поэтому Салли-Энн ее и похитила. Вывод Мэй: Салли-Энн пошла на ограбление не ради спасения «Индепендент», а ради мести. Салли-Энн клялась, что понятия не имела, что в сейфе хранится картина, что наткнулась на нее, отперев сейф, и прихватила заодно с облигациями. Но Мэй ей не поверила. Для нее была невыносима мысль, что ею манипулировали. И так думала не она одна. Здесь ирония судьбы становится совершенно очевидной: если бы не подпись – инициалы Салли-Энн – под ее статьей в первом, и единственном, номере «Индепендент», в которой она открыто сводила счеты со своей семьей, то Эдвард не догадался бы, кто все это написал. Но вред был причинен, и какой! Эдвард понял, кто автор, и заподозрил, что его обвели вокруг пальца. Поначалу-то он решил, что поведение Мэй было просто, как бы это сказать помягче…

– Скажи как есть! – потребовал Джордж-Харрисон.

– Не ваше дело. Скажу иначе: эта статья навела его на мысль, что Мэй явилась в тот вечер на бал не с целью испортить ему помолвку, а с другими намерениями. Ведь он столкнулся с ней не внизу, в зале, а на втором этаже, неподалеку от того места, где произошло ограбление. Поэтому, поняв по той роковой статье, на что способна его сестра, чтобы отомстить семье, он сложил два и два и получил четыре. Пока он и Мэй… выясняли отношения, Салли-Энн похитила у матери картину, которая была той дороже всего на свете. Все ясно, или мне начать сначала?