Пип закрыла дверь и села.
– Похоже, она раздобыла вчера что-то крупное.
– Страшное дело. Всем новостям новость. Плохо будет всем, кроме нас. А нам будет очень хорошо, если мы сообщим первыми. Она вас проинформирует – ей понадобится ваша помощь.
– Настоящая боеголовка пропала?
– И да и нет. Она не покидала авиабазы Кертленда. Мы избежали армагеддона. – Он откинулся на спинку кресла, и в его ужасающих очках отразился свет люминесцентной лампы. – Были так называемые “Часы Судного дня” – кажется, еще до вашего рождения. По-моему, их придумал Союз обеспокоенных ученых. На них стояло время – без четырех минут полночь, потом новый раунд переговоров об ограничении вооружений, и часы переводили чуть-чуть назад – становилось без пяти минут полночь. Сейчас это выглядит довольно пошло и нелепо, как и все, что было в те годы. Ну разве могут часы двигаться вспять?
Этот свободный поток ассоциаций, казалось, был нужен ему для того, чтобы скрыть что-то.
– Эти часы и сейчас существуют, – заметила Пип.
– Надо же.
– Но вы правы, это выглядит устаревшим. Сегодня люди грамотнее воспринимают рекламу и агитацию.
Он усмехнулся.
– К тому же выясняется, – сказал он, – что в семьдесят пятом году все-таки не было без пяти минут полночь, иначе сейчас нас никого уже не оставалось бы в живых. Было примерно девять пятнадцать.
На внутренних часах Пип, где шел обратный отсчет секунд до признания, застыло время – одна секунда до полуночи.
– Как бы то ни было, Лейла заведена до упора, – сказал Том. – Она такой мирной кажется при первом знакомстве, что люди не подозревают, сколько в ней конкурентного духа.
– Я немножко это понимаю уже.
– Два года назад она была далеко впереди в сюжете об изъятии из продажи автомобилей “тойота” – или думала, что далеко впереди. Она считала, что у нее есть время выяснить все до конца и преподнести сюжет в полном виде. И вдруг начинаются звонки от ее контактов в информагентствах.