Электронное письмо, которое Пип Тайлер затем совершенно неожиданно ему прислала, еще больше усилило это ощущение передышки. Оказалось, что в действительности она не имеет ничего общего с фигурой из его мстительных фантазий. В ее письмах звучали молодость, ум, забавная безоглядность. Их юмор и дерзость были бальзамом для его нервов. Как он устал от подхалимства с тех пор, как поддался своей паранойе! До чего это освежает, когда тебе указывают на твою неискренность! Поймав себя на том, что читает письма Пип со все большей теплотой, он вообразил себе путь к спасению, который Убийца проглядел, судьбоносную лазейку: что, если он сможет постепенно открыться перед женщиной, показать ей всю картину своей моральной несостоятельности? И что, если она, несмотря на это, проникнется к нему симпатией?

Тем временем весьма некстати в Буэнос-Айресе начались съемки, и Тони Филд не на шутку в него втрескалась. Впервые он оценил тяготы жизни мужчин-порнозвезд и эффективность виагры. Словно мало было того, что Тони почти не уступала ему в возрасте и играла его мать, он к тому же не мог внутренне не сравнивать ее с Пип Тайлер. И все-таки по ряду стратегических причин, не в последнюю очередь для того, чтобы не делать ведущую актрису несчастной, важно было показать, что он тоже увлечен. И в Аргентине, и даже больше после возвращения в Боливию и знакомства с Пип изнурительное управление кинозвездой требовало его участия. Не будь все это так неудобно, было бы забавно, до чего похожей на его мать успела стать Тони до того, как он от нее отделался.

Он влюбился в Пип. По-другому это нельзя было назвать. В мотивах, которые двигали им первоначально, не было абсолютно ничего доброго, и темная сторона его мозга неумолчно стрекотала, рассчитывая и высчитывая, но подлинная любовь возникает самопроизвольно. Да, он применил все свои способности манипулятора, чтобы соединить ее с собой узами доверия, он признался ей в убийстве, уговорил ее шпионить для него. Но когда в отеле “Кортес” она, к его изумлению и восторгу, позволила ему раздеть себя, он не думал о ее отце; он просто был ей благодарен за то, какая она милая, хорошая девушка. За то, что заманила его к себе в номер, хотя он признался ей в убийстве; за то, что не отпрянула, когда он сказал ей, чего от нее хочет. Когда она затем целомудренно отказалась от дальнейшего, был, нельзя отрицать, момент, когда ему хотелось ее задушить. Но всего лишь момент.

Он начал думать, что вот она – та, кого он ждал всю жизнь. Надежда, которую она ему подарила, была слаще надежды, которую ему в прошлом подарила Аннагрет, потому что он уже показал Пип больше из своего подлинного “я”, чем когда-либо показывал Аннагрет, и потому что двадцать пять лет назад, когда он надеялся, что Аннагрет его спасет, он даже не догадывался о существовании Убийцы, в спасении от которого нуждался. Теперь он знал, что стоит на кону. К Тому Аберанту это не имело отношения. На кону была возможность не остаться наедине с Убийцей. Получить наконец то, что он, без шансов на успех, пытался найти в Аннагрет. Соединить жизнь с молодой, умной, сердечной женщиной, у которой есть чувство юмора, которая принимает его таким, каков он есть, и не имеет ничего общего с его матерью. Неужели сейчас, когда ему уже за пятьдесят, появился шанс на постоянное общество той, с кем ему не будет скучно? Все его былые удачи ничто в сравнении с этой: с тем, что он нежданно-негаданно полюбил женщину, которой хотел скверно воспользоваться по нездоровым причинам. Ему мечталось о свадьбе солнечным утром на козьем пастбище.