– Я знаю. Но пройдемся все-таки.
Они пошли, и он решил не тянуть. Облегчение душевной боли было таким освобождающим, что возникло ощущение добавочного времени в футболе: все вперед, в атаку, спасать игру, пан или пропал.
– Мои запоздалые поздравления, – сказал он, – с тем, что у тебя есть дочь.
Том по-прежнему не смотрел на него.
– Я узнал про нее больше года назад, – продолжил Андреас. – Благороднее, конечно, было бы известить тебя сразу.
– “А Брут ведь благородный человек”, – процитировал Том Шекспира[104].
– Виноват, виноват. Она впечатляющая во многих отношениях.
– Как ты ее нашел?
– Поиск по фотографиям. Программа примитивная, странно, что она сработала. Но мне, как ты знаешь, задуманное почему-то удается.
– Тебе даже убийство сошло с рук.
– Именно! – Он не чувствовал собственного тела: диковинная легкость. Рядом с ним шел единственный человек на свете, от которого у него не было тайн. – Но ты и сам кое-чего добился. Грандиозная история с пропавшей боеголовкой. Уже опубликовал?
– Неделю назад.
– Это я тебе ее подарил. Нам давно надо было наладить сотрудничество.
В каком-то пьяном порыве он хлопнул Тома по плечу. И продолжал болтать, гордо расхваливая Лос-Вольканес; между тем они прошли через пастбище, обогнули главное здание и поднялись на веранду. Его отец, муж Кати, подаривший ему свободу, не дожил до того, чтобы увидеть, как он распорядился этим подарком, что создал, но если бы он был жив и приехал в Лос-Вольканес, Андреаса, может быть, так же опьянило бы его присутствие, он так же принялся бы разыгрывать спектакль, перечислять свои достижения, зная при этом, что моральный приговор отца не смягчить ничем.
На веранде Тереса принесла им пиво. Летало несколько безжальных пчел. Том некоторое время хранил отеческое молчание.
– Итак, что же тебя привело в Боливию? – спросил Андреас.
– Ты спрашиваешь, что привело? Помимо того, что твои хакеры взломали мои компьютеры? – Голос Тома звучал глухо, ему явно стоило усилий сдерживать себя. – Помимо того, что ты манипулировал сознанием молодой женщины, которая оказалась моей дочерью?
– Мрачная картина, не спорю, – признал Андреас. – Но позволено ли мне будет указать, что вреда ни то ни другое не принесло и что ты начал, а не я?
Том, не веря своим ушам, уставился на него.
–