Поют «Te Deum» [59] . Звучит проповедь. Когда церемония окончена и дамы наклоняются, чтобы поднять шлейф Анны, он замечает отблеск синевы, как от зимородкова крыла, и, вглядевшись, видит среди дам из рода Говардов младшую дочь Сеймура. Боевой конь поднимает голову при звуке трубы, а знатные дамы вскидывают подбородок и улыбаются, однако, когда оркестр играет туш и процессия выходит из капеллы Святого Георгия, ее бледное лицо по-прежнему обращено долу, а глаза смотрят под ноги, словно она боится упасть.

На пиру Анна сидит рядом с Генрихом, за разговором опускает черные ресницы. Она почти у цели, почти добилась своего, тело напряжено, как тетива, кожа в золотистой пыльце с оттенком абрикоса и меда, а когда губы раздвигаются в улыбке – что происходит часто, – видны маленькие острые зубки. Она хочет забрать себе Екатеринину барку – уничтожить вензеля «Г&Е», убрать все эмблемы прежней владелицы. Король послал к Екатерине за драгоценностями: Анна возьмет их во Францию, куда они вскорости собираются. Кромвель провел с ней вечер, два вечера, три теплых сентябрьских вечера, пока королевские ювелиры делали эскизы, а он как хранитель королевских драгоценностей давал им советы. Анна хочет заказать новые гарнитуры. Сперва Екатерина уперлась – она-де не отдаст достояние английской королевы в руки женщины, позорящей христианский мир, – и лишь прямой приказ короля заставил ее уступить.

Анна обо всем ему рассказывает; она говорит со смехом: «мой Кромвель». Ветер попутный, прилив благоприятствует – Кромвель чувствует подошвами силу волн, влекущих вперед. Спикера Одли, его друга, наверняка утвердят в должности лорда-канцлера – король к нему привыкает. Старые придворные подали в отставку, чтобы не служить Анне; новый казначей двора, сэр Уильям Полет, – соратник по временам Вулси. Почти все новые придворные – соратники по тем временам. А кардинал не брал на службу дураков.

После мессы и посвящения Анны в титул он заходит к Гардинеру – тот меняет церемониальное облачение на более приличествующее светскому торжеству.

– Будете танцевать? – Кромвель сидит на каменном подоконнике, вполглаза следит за тем, что происходит во дворе: музыканты несут трубы и лютни, арфы и ребеки, гобои, виолы и барабаны. – У вас неплохо получится. Или, став епископом, вы больше не танцуете?

Мысли Стивена заняты своим.

– Вы не думаете, что стать маркизой в собственном праве – более чем достаточно для любой женщины? Теперь она ему уступит. Дай-то Бог, чтобы до Рождества она понесла.

– Так вы желаете ей успеха?

– Я желаю королю успокоиться, и чтобы из этого что-нибудь вышло.